Военные конфликты, террористические акты, националистические проявления, всплески общественного недовольства выливающиеся в волны насилия в последнее время, заставляют по новому взглянуть на проблему «насилия» и «ненасилия» в общественной жизни. Сама жизнь искажена настолько, что человек зачастую не способен самостоятельно жить и правильно реализовать свое собственное предназначение. Возникает вопрос, является ли «насилие» необходимым компонентом общественного развития?
Исторический опыт свидетельствует, что развитие общества всегда сопровождалось большими и малыми войнами. В истории зафиксировано 14,5 тыс. войн, среди них семилетние, тридцатилетние и даже столетние. Только 1988 году на земном шаре бушевало 25 войн (1, С. 16)
Мировые войны, распад империй, национально-освободительные движения и войны за независимость сотрясали весь двадцатый век. Причины войн различны. Так, например, в настоящее время многие азиатские государства больше не желают подвергаться европейскому или западному господству и хотят идти по пути экономического развития.
Первая мировая война, затем русская революция и вторая мировая война ускорили распад европейских империй (2, С. 121). Распад Османской империи в конце Первой мировой войны вызвал развал Передней Азии на государства: Сирию и Ливан, Ирак и Палестину, затем Иорданию и Саудовскую Аравию, ни одно из них не было чисто национальным. Ни одно из этих государств не было однородным; языки, религии, культуры перемешались как в Сирии, так и в Ливане или Ираке (Там же, С.124)
Борьба за национальную независимость сопровождалась и сопровождается националистическими выпадами. Национализм как негативное чувство, как желание быть независимым усиливался в промежутке между двумя мировыми войнами. Желание быстрее добиться впечатляющих успехов берет верх над волей добиваться медленных и трудных успехов экономического роста.
Кризис обновления, переживаемый всеми странами исламской цивилизации, объясняет форму, в которой на Ближнем Востоке облекается национализм внутри стран, которые не являются нациями, и никогда ими не были (Там же, С 127). Конфликты
По вине германских нацистов межнациональные конфликты в XX веке достигли уровня геноцида. После Второй мировой войны проблемы межэтнических отношений оставались острыми в связи с крушением колониальной системы и ростом национального самосознания во многих странах мира.
Почти все многонациональные государства подвержены межнациональным трениям и конфликтам, корни которых уходят вглубь истории. Это переплетение социальных, духовных, государственных, правовых, демографических и иных проблем народов.
До середины
Национальное государство все чаще становится «периферическим». Форма национального государства в контексте глобализации релятивизируется. Мы переживаем мощное возрождение городов-государств, регионализма. Возникает сеть всевозможных новых единств, новых измерений, которые прежде всего развиваются в азиатских странах. В связи с этим определение государства переживает объективный сдвиг в том направлении, что все более отдаляется от понятия нации. Появляется все больше меньшинств, мощные реструктуризации трансформируют коллективные интересы групп, которые располагаются, в большей степени, не в пределах государств, а на более обширных пространствах. Одни группы хорошо приспособились к транснационализации, другие — нет, именно они чаще всего будут реагировать на этот процесс насилием и протестом (3, С.
В постсоветском обществе, после произошедших перемен, образовавшихся различий и несовпадений политических правовых, экономических, национальных интересов между бывшими союзными республиками и автономными образованиями обусловили обострение и появление новых очагов этнорелигиозной напряженности, в том числе в форме вооруженных межнациональных конфликтов.
Этнические проблемы и этнические взрывы характерны и для социалистических и постсоциалистических стран. Партизанская война в странах третьего мира часто имеет этническую окраску.
Якоб Розель рассматривает этнический и национальный фактор как инструмент идеологии и как средство идентификации. «Национализм в своей специфической форме этнического национализма может трансформировать этничность в новый политический инструмент. Этнический национализм приводит к политизации настоящих и предполагаемых этнических слоев и групп и, делая упор на праве определенной этнической группы на политическую и национальную автономию, создает новые политические »этнические конфликты« (Цит. по 4, С.10)
Доктрина национализма также как и две другие мировоззренческие доктрины нашего времени — социализма и либерализма, складывается в Европе. Если в европейском национализме XIX века либеральная и этническая концепции развивались независимо друг от друга, то в странах «третьего мира» и бывшего Советского Союза эти концепции конвергировались, что еще более обострило ситуацию. Национализм составляет сердцевину националистического сознания, которое порождает враждебные взгляды, неприязнь, недоверие, нетерпимость и враждебность в отношении представителей другой национальности.
Самооценка этносом своего места в мировом эволюционном процессе часто бывает завышенной. Помимо того, что память хранит национальные легенды и традиции, она помнит исторических врагов и не прощает исторические обиды. Если данное религиозное учение пропагандируется в качестве единственно возможного и превосходящего другие, которые поэтому надо уничтожать, то не следует приуменьшать криминогенное значение религиозного фактора.
Многонациональные конфликты оказывают крайне негативное воздействие на криминологическую обстановку, наблюдается рост преступности, которая по мере расширения и обострения конфликта приобретает особо опасный характер. Начинают совершаться преступления, которые нехарактерны в обычное время для данного региона. Даются санкции не просто на убийство врага, а на любые зверства: людей истязают, ребенок чужой национальности тоже признается врагом. Всем этим действиям придается чуть ли не сакральный смысл. В силу внезапности и скоротечности событий остановить их практически не удается.
Северный Кавказ — один из самых многонациональных регионов мира. Здесь на сравнительно небольшой территории проживают десятки народов, различных по своему экономическому, демографическому потенциалу, имеющие разные языки этнокультурные традиции. Истоки отдельных национальных конфликтов уходят в
Особенности геополитического положения Кубани отразились на ее региональных особенностях и национальном составе.
Сейчас население края составляет 5 млн. 106 тыс. человек. Преобладают русские. На второе место вышла армянская диаспора их примерно 250 тыс. (по неофициальным данным их свыше 1 млн., до революции армяне составляли менее 1 % от всего населения Кубани), обошедшая украинцев, которые теперь третьи по численности.
Официальных данных по национальному составу нет, т.к. в нынешнем паспорте графы «национальность» не содержится. В переписных листах со слов жителей вносилась информация, не считающаяся достоверной.
В 2003 году зафиксирован приезд 68125 русских, 2910 армян, 2170 украинцев. Абсолютный прирост за 2003 год — 12 184 человек, что на 4,8 % больше, чем за 2002 год. Для сравнения, абсолютный прирост за первый квартал 2004 года на 7,9 % больше, чем за первый квартал 2003 года. Тенденция очевидна.
Следует отметить, что пик иммиграции позади, когда в
Теперь въезжают в основном экономические мигранты (в поисках средств к существованию, для осуществления трудовой деятельности). Основная масса не имеет оснований для обращения в органы миграционных служб для получения статуса. Она обращается в паспортно-визовые органы для получения регистрации (прописки) по местам проживания (пребывания). Вспомогательным звеном при этом являются т.н. комиссии миграционного контроля. Они регистрируют всех, имеющих законные основания.
Криминогенная составляющая в среде мигрантов (даже среди считающих себя наиболее ущемленными турок месхетинцев) не сильно отличается от преступности среди коренных жителей. Эта диаспора насчитывает
Закон Российской Федерации «О реабилитации репрессированных народов» от 26 апреля 1991 года дает возможность исправить допущенные ошибки и восстановить в своих правах все в прошлом репрессированные народы. Однако этот процесс тоже сопровождается конфликтными ситуациями. Возвращаясь на свою родину, депортированные народы стали требовать все раньше принадлежащие им территории, а это не устраивает уже проживающих там людей.
Вооруженные конфликты последних лет вызвали неуправляемые миграционные процессы, конфликты возникают уже в местах компактного проживания мигрантов среди титульных наций. Наряду с нетерпимостью к иным обычаям, другим религиям, основной причиной столкновений является в основном то, что мигранты не хотят подстраиваться под образ жизни и традиции титульных наций, а все громче требуют, чтобы хозяева подстраивались под гостей и уважали их национальную самобытность.
Следует сказать, что искусство последних четырех столетий в Европе способствовало формированию непримиримого отношения к действительности. «Искусством непослушания» назвал этот период А.К. Якимович (5,С. 50) От Леонардо да Винчи до Пикассо, от Шекспира до Джойса стихия свободы от общественного контроля и склонность к опасному эксперименту действовали «сами собой». Наступило историческое время, которое разворачивало мысли, чувства, стремления людей в сторону риска, в сторону недоверия, дерзости, сомнения и подрыва основ. Поощрялся именно такой модус поведения в политике, в науке, в культуре. Даже в религиозной жизни появляется элемент азартной игры. Политическая, религиозная и экономическая карта Запада и России переделывается очень быстро в период гибели Великой Армады, Тридцатилетней войны, Кромвеля, Галилея, Петра Великого, Наполеона, Бисмарка. А там первая мировая война и русская революция и их колоссальные исторические последствия. Таким образом развивалась антропологическая мысль Макиавелли и Монтеня, Шекспира и Гоббса, Вольтера и Гегеля, Ницше,
В Новое время постоянно возникали мысли о том, что здание общего блага (справедливости, народовластия, свободы и прогресса, разума и морали) возводится и совершенствуется не с помощью света и разума, а как раз из темного материала и с помощью самых сомнительных и рискованных средств. Дидро высказывался о том, что истина не
Столь неприглядная картина приводит к мысли, а может «насилие» является природной чертой человека?
Впервые мысль о репрессивном характере нравов высказал в своей книге «Пути народа» американский социолог Самнер, живший в конце XIX века (6, С.24). Он ведет перекличку с Макиавелли, который в «Рассуждениях о первой декаде Тита Ливия» еще в 1516 писал: «Учредителю республики и создателю ее законов необходимо считать всех людей злыми… Пользу невозможно принести, если считать людей добрыми и пытаться делать добро в политике. Надо поступать с ними жестко, надо их вести силой или обманом к лучшей жизни, ибо язык насилия они понимает значительно лучше. Чем язык разума и морали» (Цит. по 5, С.52).
История показывает, что насилие порождает большее и ширящееся насилие. А. А. Гусейнов в докладе: «Насилие как проблема этики и философии истории», отметил, что агрессивный конец XX века является вызовом философии. Агрессия часто апеллирует к правам, и оправданию себя, а это лицемерие. Насилие может быть орудием борьбы и философии (7).
Этимология слова означает — применение силы, но не всякое ее применение. Насилие — это узурпация свободной воли в ее наличном бытии. Можно установить взаимосвязь власти и насилия. Но проявление власти чрезвычайно разнообразно: это разновидности государственной власти; принятие решения за другого; власть может господствовать (родители над детьми, образованные сословия над необразованными); власть демократическая, основанная на договоре; власть полководца; власть, основанная на прямом физическом воздействии, и это уже насилие. Во всех других формах принуждения всегда предполагается, что может быть получено согласие. В случае проявления насилия, подобного не предполагается. Насилие от природного проявления силы отличает сознательная основа, часто апеллирующая к праву, но результаты применения насилия доходят зачастую до пределов природной жестокости.
Насилие как легитимное насилие государства можно рассмотреть в динамике: 1. Государство объявляет монополию на физическое насилие; 2. Институциализирует насилие (армия, полиция); 3. Проявляет насилие косвенным образом (например, через средства массовой информации как манипулирование сознанием).
Реймон Арон в работе «Демократия и тоталитаризм» показывает, что нет совершенных политических режимов. Ссылаясь на Парето, Моска, Бернхема он говорит об олигархичности любого режима, в том числе и конституционно-плюралистического (См. 8,
Коммунистический режим, провозгласивший диктатуру пролетариата абсолютной властью централизованного типа, способствовал формированию представления об исключительном праве на истину. Сочетание возвышенной цели и безжалостных средств обусловило применение террора против врагов партии, против кулаков, инакомыслящих. При движении к абсолютной цели, согласно теории, только насилие могло привести к безупречному обществу: пролетариат вел беспощадную войну против капитализма.
Насилие не только деструктивный элемент. Насилие есть экономическая потенция, когда рождается новое, а новое рождается в муках. Насилие повивальная бабка Новой истории (Маркс). В революционном насилии часто оправдывают индивидуальные действия: «Убийство во имя геройства».
Может ли насилие получить моральную санкцию? Нет, — не может.
Нет связи между индивидуальными действиями людей и результатами действий. «Убийство во имя геройства» не может быть оправдано потому, что этика начинается с личности. А история это действия больших масс людей. Моральное зло не перестает быть злом, даже если речь идет о развитии. Законные мятежи от незаконных часто можно отличить только задним числом, и то не всегда (7).
Результат действий может опрокинуть все ожидания ее участников. Воинственное моральное зло может вызвать насильственное сопротивление, которое более достойно, чем покорность. В этом случае насильственные действия можно оправдать. Так каков же выход? Мы можем только предотвратить большее насилие, т.е. снизить градус противостояния.
Теодор В. Адорно высказался по этому поводу так: «Правильная жизнь возможна сегодня прежде всего в виде сопротивления разоблачаемым формам неправильной жизни"(6, С.191). А также следует учиться искусству согласия и компромисса. Диалог требует новой интеллектуальной, нравственной, политической культуры. Нельзя договориться раз и навсегда, в диалог следует вступать снова и снова, он должен стать нормой жизни.
Литература: