Патриарх Московский и всея Руси — Алексий I (Симанский)

Биографическая статья

АЛЕКСИЙ I (Симанский Сергей Владимирович; 27 октября 1877, Москва — 17 апреля 1970, ст. Переделкино, Московской области). Патриарх Московский и всея Руси.

Род Симанских принадлежал к псковскому дворянству и был записан в У1-ю часть Родословной книги Псковской, Московской, Новгородской и Санкт-Петербургской губерний, куда были внесены «древние благородные дворянские роды», дворянство коих было установлено еще до ХУ11 в. К сожалению, сохранилось незначительное число документов, подтверждающих древность рода и рассказывающих о его представителях.

Сам патриарх, восстанавливая по памяти генеалогическое древо, одним из первых родоначальников называл своего прадеда — помещика Псковской губернии Владимира Александровича Симанского (1786 г.р.). С ним связано основание родового имения «Екатерининское» в Островском уезде Псковской губернии, располагавшегося на берегу реки Великой. Симанские были хорошо известны в своем уезде, и играли видную роль в уездном дворянском собрании. В.А.  Симанский почти безвыездно жил в своем имении. Здесь родились четыре его сына — Александр, Андрей, Николай, Павел. Первые трое впоследствии покинули Екатерининское, приезжали сюда лишь на семейные торжества и в летние месяцы. Младший же, Павел, бывший в молодости морским офицером, после выхода в отставку, целиком посвятил себя заботам о родовом гнезде. Одно время он был предводителем Островского дворянства. Однако, затем отошел от мирской жизни, принял сан священника и совершал божественные службы в храме имения.

Андрей Владимирович Симанский (1821 г.р.), дед будущего патриарха, по окончании учебы обосновался в Москве. Имел здесь собственный дом в Гнездниковском переулке и служил в Московском сенатском архиве. Женитьба на Анне Петровне Арцибашевой принесла А.В.  Симанскому в качестве приданого имения в Вологодской и Тверской губерниях, которыми он по выходе в отставку и управлял. В семье А.В.  и А.П.  Симанских был один ребенок, родившийся 3 ноября 1853г. в Екатерининском, и получивший имя Владимир в честь своего деда — В.А.  Симанского. Родители прочили ему светскую карьеру, а потому мальчик занимался дома с «приходящими» учителями. Среди них были будущие знаменитости — историк В.О.  Ключевский, математик К.П.  Буренин, автор популярного учебника русской грамматики С.И.  Сосницкий. Без особого труда Владимир Симанский поступил в Московский университет на юридический факультет, и окончил его с отличием в 1876г. В тот же год В.А.  Симанский женился на Ольге Александровне Пороховщиковой — дочери капитана в отставке лейб-гвардии Семеновского полка, потомственного москвича. Известен он был широким гостеприимством, а также тем, что был строителем гостиницы «Славянский базар», для которой и заказал И.Е.  Репину картину «Славянские композиторы».

В.А.  и О.А.  Симанские первоначально жили в бельэтаже дома Куманина на Мясницкой улице, в приходе Свято-Николаевского храма. Здесь 27 октября 1877 года родился их первенец — сын. Спустя десять дней, в кругу семьи и близких, приходской священник Александр Войнов 6-го ноября совершил таинство крещения над мальчиком, которого нарекли именем Сергей, в честь Сергия Радонежского. Восприемниками были А.А.  Пороховщиков и А.П.  Симанская, т.е.  дедушка по материнской линии и бабушка — по отцовской.

В этом же доме у Симанских родились и другие дети — Анна (1878г.), Андрей (1882г.). Для разросшейся семьи в 1883 году был снят двухэтажный особняк недалеко от церкви Большого Вознесения, на углу Медвежьего и Мерзляковского переулков. В этом доме родился следующий сын — Филарет (1885 г.). В семье все говорили по-французски, и Сережа с детства учил язык с гувернанткой. Из этого дома Сережа вместе с родителями отправился в свое первое паломничество в Троице-Сергиеву лавру, от которого сохранились воспоминания на всю жизнь. В.А.  Симанский всемерно способствовал религиозно-нравственному воспитанию своих детей, следил за их домашней молитвой, регулярным и частым посещением храма, соблюдением постов и вообще старался привить им церковные навыки.

В 1886 году семья Симанских переехала в казенную квартиру в Воспитательном доме — учреждении, основанном еще Екатериной 11 в 1764 году и предназначенном для сирот, подкидышей и незаконнорожденных детей. Здесь им давали образование и воспитывали в каждом из них «нового человека», свободного от пороков окружающего общества. Владимир Андреевич служил в Воспитательном доме уже несколько лет, перейдя из канцелярии московского генерал-губернатора. В этой квартире родился и последний в семье Симанских ребенок — Александр (1887г.).

Для старшего сына — Сережи именно в это время учеба приобретает регулярный характер. Мальчик дома обучается по программе начальных классов средних школ. Учителей тщательно подбирал отец. Первые уроки Закона Божия давал законоучитель Николаевского института протоиерей Николай Протопопов. Успешной учебе способствовал быт семьи Симанских: домашние игры, чтение сообща новинок литературы, в том числе и выписываемых из-за границы детских книг и периодических изданий. Нередко устраивались вечера и встречи с родственниками и их детьми, на которых обсуждались новости придворной, театральной, научной и культурной жизни второй столицы. В.А.  Симанский поддерживал близкие и дружественные знакомства со многими представителями церковной иерархии и ученого духовенства Москвы, так что старший сын в собственной семье привык к общению со священнослужителями и к беседам на церковные и религиозно-философские темы.

Родители Сережи Симанского мечтали дать сыну юридическое образование, считая, что оно обеспечит ему хорошую карьеру. Им казалось, что конец ХIХ в. и наступающий ХХ в. будут временем верховенства законности и порядка. В.А.  Симанский склонялся к мысли подготовить подрастающего сына к поступлению в Императорское училище правоведения в Петербурге. Однако О.А.  Симанская упросила мужа не посылать сына далеко от дома, и отец наметил для Сережи свою альма-матер — Московский университет. В дальнейшем планировалось поступление сына на службу в канцелярию Государственного Совета — высшего законосовещательного органа Российской Империи.

В 1888 году, на семейном совете решено было выпустить Сережу в свет — определить на учебу в одно из образовательных учреждений Москвы. Выбран был Институт восточных языков, основанный после Отечественной войны 1812 года армянским семейством Лазаревых и носивший их имя. Хотя в семидесятые годы Х1Х в. он перешел в «казну» и находился в ведении Министерства народного просвещения, но оставался привилегированным учебным заведением, где обучались отпрыски родовитой русской знати, влиятельных армянских, грузинских семей и даже дети ученых из стран Ближнего Востока. Институт сохранял за собой славу культурного и научного центра Москвы и России. Здесь учился И.С.  Тургенев. В разные годы бывали Пушкин, Гоголь, Грибоедов, Жуковский, Гнедич, Вяземский. Программа обучения в младших классах института соответствовала гимназиям, а старшие, т.н.  специальные классы, приравнивались к высшим учебным учреждениям и в них кроме общих предметов преподавались восточные языки. В этом учебном заведении Сережа Симанский проучился три года.

В 1891 году В.А.  Симанский вышел в отставку, получил звание камергера и был пожизненно прикомандирован к канцелярии Святейшего Правительствующего Синода. Такой шаг для еще молодого государственного чиновника был вынужденным и объяснялся необходимостью для О.А.  Симанской выехать на длительное лечение за границу. По-новому складывался уклад жизни семьи Симанских. Отец и мать большую часть года жили вне России. Дети оставались на попечении дедушки и бабушки — А.В.  и А.П.  Симанских и своей тетки, сестры матери — Веры Александровны Беклемишевой. Вся семья могла собираться вместе только в летние месяцы, которые проводили на даче в ближайшем Подмосковье.

В 1891 году Сережу Симанского перевели в другое закрытое аристократическое учебное заведение — в Императорский лицей памяти цесаревича Николая (старшего сына Александра Ш, умершего в 1865 году от чахотки в Ницце). Лицей был основан в Москве в 1868 году на частные пожертвования. Так как первое значительное пожертвование было сделано публицистом М.Н.  Катковым, то лицей сначала назывался «Катковский», и лишь в 80-х годах изменил свое название. Лицей имел очень сильный состав преподавателей, как российских, так и иностранных. Расширенно преподавались древние и новые языки, история, естественные науки. По окончании восьми классов, соответствовавших гимназическому курсу, учащимся выдавали аттестат зрелости. Затем следовали три года обучения, т.н.  университетских, когда учащиеся продолжали жить в здании лицея, располагавшемся в конце старинной московской улицы Остоженки, а учились в избранном ими высшем учебном заведении.

Сережа Симанский быстро стал одним из первых учеников. В лицее особое внимание уделялось духовно-нравственному воспитанию учащихся. Законоучителем был известный и уважаемый в Москве протоиерей, магистр богословия Иоанн Соловьев. У него был свой особенный метод преподавания Закона Божия. Он знакомил учеников с проповедями знаменитых русских Златоустов и с современными богословскими вопросами. Много рассказывал о митрополите Московском Филарете (Дроздове), горячим почитателем которого он был, о Московской духовной академии и ее знаменитых профессорах, об истории и современной жизни Троице-Сергиевой лавры. Благоговейно проводил отец Иоанн службы в лицейском храме. С особой торжественностью они совершались в Николин день, когда был престольный праздник храма и 13 января — в день годичного акта лицея. Иоанн Соловьев был первым, кто заметил особую набожность, благочестие и необыкновенную истовость Сережи и потому выбрал его из многих других для прислуживания за богослужениями в лицейском храме. И все годы учебы Сережа участвовал в службах как чтец, пономарь или алтарник. Именно протоиерею Иоанну как своему духовнику Сережа Симанский первому рассказал о своем желании вступить на монашескую стезю, поступить на учебу в духовную академию.

В 1896 году Сергей Симанский окончил гимназические классы лицея, получил аттестат зрелости, а вместе с ним и серебряную медаль. Аттестат давал право прохождения университетского курса в три года. Но юношу тянуло в духовную академию, и об этом он поведал своему отцу, прося родительского благословения. Однако В.А.  Симанский настоял на том, что прежде чем поступать в Академию, необходимо получить высшее светское образование. Любящий сын дал слово родителям, что исполнит их просьбу, и подал заявление о поступлении на юридический факультет Московского университета. В летние каникулы Сергей вместе с отцом впервые отправился в длительное и дальнее путешествие по России. Они побывали на Украине: посетили христианские святыни Киева, съездили в Одессу и Херсон.

В 1896-1899гг. Сергей Симанский учился в Московском университете на юридическом факультете, продолжая жить в лицее. Научным руководителем и консультантом лицеистов, был профессор, граф Л.А.  Камаровский, заведовавший кафедрой международного права. Он был в России одним из родоначальников данной специальности. Горячо отстаивал идею урегулирования международных конфликтов и споров, которые неизбежно приносили страдания мирному населению и военнопленным, не через военные действия, а на основе общепризнанных норм международного права, через посредство международного трибунала. По совету графа Камаровского Сергей избрал тему диссертации — «Комбатанты и некомбатанты во время войны» (т.е.  сражающиеся и мирные жители в военное время), над которой ему пришлось немало и серьезно потрудиться. Профессор Камаровский считал Сергея Симанского одаренным молодым человеком. Между ними установились близкие и дружественные отношения, сохранявшиеся и в последующем.

Летом 1897 года Сергей Симанский после долгого перерыва посетил родовое гнездо в Псковской губернии. Этому предшествовало то обстоятельство, что Павел Владимирович и Владимир Андреевич Симанские решили учредить при родовом храме женский монастырь. Для него они пожертвовали часть земли, дома и постройки, капитал в несколько тысяч рублей. Святейший Синод утвердил положение о Спасо-Казанском женском монастыре в имении Симанских. Освящение и торжественное открытие обители, которое возглавил епископ Псковский Антоний ( ? ), состоялось 17 августа. Присутствовали архимандриты псковских монастырей, духовенство и известный на всю Россию пастырь и проповедник Иоанн Кронштадтский.

По окончании в 1899 году университета, согласно тогдашним законам, Сергей Симанский, как старший из четырех сыновей, должен был отбывать воинскую повинность. Образовательный ценз позволял ему получить определенные привилегии при прохождении службы, прежде всего, относительно ее сроков. Сергей поступил вольноопределяющимся в 7-ой гренадерский Самогитский полк. Произведен был в младшего, затем старшего унтер-офицера (сержанта). Ему разрешено было отбывать службу и строевые занятия приходящим, не ночуя в казарме. И он жил в это время у бабушки Анны Петровны, так как родители по-прежнему были за границей. Военная служба не тяготила, но и не привлекала молодого человека. И как его не уговаривал, и не рисовал пред ним все преимущества военной карьеры дядя его Пантелеймон Николаевич Симанский — капитан, сменный офицер и преподаватель Александровского училища, Сергей все более и более укреплялся в мысли о поступлении в духовную академию. В полку Сергей Симанский пробыл один год и в августе 1900 года был уволен в отставку в чине прапорщика.

В 1900 году Сергей Симанский наконец-то смог осуществить свою мечту о поступлении в Московскую духовную академию. Как окончивший Московский университет, он мог быть принят без экзаменов сразу на 11-й курс Академии, но по совету ее ректора епископа Арсения (Стадницкого) решил пройти полный курс академического образования.

Учебный день Сергея Симанского был расписан по минутам: с девяти утра и до двух часов дня — лекции, в послеобеденное время — занятия в библиотеке, самостоятельная работа с российской и иностранной литературой, написание семестровых и курсовых сочинений, посещение семинарского храма. Среди профессоров Академии немало было имен, известных и в России, и за ее пределами. Это — И.Д.  Андреев, преподававший историю Византии и Константинопольской церкви; С.С.  Глаголев, вводивший студентов в круг богословских представлений о происхождении жизни, космогонии, антропологии, астрономии; А.П.  Голубцов, преподававший литургику, церковную археологию и иконографию; Н.А.  Заозерский, авторитетнейший канонист; В.О.  Ключевский, читавший курс русской истории; В.Н.  Мышцын, ведший курс лекций по Священному Писанию Ветхого Завета.

В первый свой академический год Сергей Симанский жил за стенами Лавры. Родители сняли для него квартиру в частном доме по улице Московской, что близ церкви Вознесения. С ней связаны были и некоторые обстоятельства жизни семьи Симанских. Здесь состоялось венчание сестры Сергея Анны Владимировны Симанской и Алексея Николаевича Погожева (брата популярного в те годы писателя Поселянина). Год учебы в Академии пролетел незаметно. Во многом Сергею пришлось в церковных дисциплинах догонять своих сокурсников, в большинстве своем выходцев из семей духовенства. В «разрядном списке» студентов по итогам первого академического года Сергей Симанский с общей суммой баллов в 64 с половиной оказался лишь 36-м из 53-х студентов.

На втором году обучения Сергей переехал в Лавру и поселился вместе с еще одним студентом в комнате, что располагалась в Больничном корпусе. Он вступает в клир академической церкви и занимает скромное место книгодержца во время богослужений ректора Академии епископа Арсения. В конце декабря 1901 года Сергей Симанский подает прошение о пострижении в монашество. 9 февраля в Гефсиманском скиту Троице-Сергиевой лавры епископ Арсений совершил над Сергеем Симанским чин пострижения, и нарек его новым именем — Алексий, в честь святителя Алексия митрополита Московского. Пять суток все время облаченный в монашеские одеяния с мантией и клобуком находился Алексий почти безвыходно в скитском храме. 12 февраля в день святителя Алексия — первый день своего Ангела, новопостриженника навестили епископ Арсений, инспектор Академии архимандрит Евдоким (Мещерский), отец — В.А.  Симанский. По возвращении в Академию инок Алексий стал жить в отдельной комнате в ректорской квартире в Чертогах. 17 марта Алексия рукополагают в сан иеродиакона, и теперь он неотлучно находился при всех службах епископа Арсения. Ректор с особенным вниманием относился к своему духовному чаду, подолгу беседуя с ним, направляя его научно-церковный интерес и богословские размышления. Установлению близких и доверительных отношений способствовали и внешние обстоятельства: Арсений хорошо знал графа Камаровского и его семью, летом гостил у них неоднажды на даче близ Гефсиманского скита. Познакомился ректор и с отцом инока Алексия, переписывался с ним, а, бывая в Санкт-Петербурге, неизменно наносил ему визит.

В этот период начинается и переписка Алексия Симанского со своим духовным наставником, которая затем продлится более двадцати лет. Находясь обычно в летние каникулы в гостях у бабушки в Екатерининском, Алексий в письмах к епископу Арсению сообщал о своих паломнических поездках по святым местам Псковщины, поверял свои наблюдения над жизнью, сомнения и размышления, испрашивал совета и помощи, обсуждал текущие общественные и церковные события. Как правило, в конце июля-начале августа Алексий приезжал к своему наставнику в Крым, где тот обычно отдыхал. Вместе они предпринимали поездки и путешествия по святыням древней Тавриды.

На последнем IV-м курсе Алексий приступает к подготовке кандидатского сочинения на тему: «Господствующие в современном нравственно-правовом сознании понятия перед судом митрополита Филарета». Выбор темы был не случаен, ибо в семье Симанских личность этого русского иерарха глубоко почиталась. И сам Алексий с юных лет преклонялся перед духовным авторитетом святителя, а обучение в Академии сделало это преклонение сознательным и осмысленным. Научным руководителем кандидатской работы стал А.И.  Введенский, почти два десятилетия преподававший в Академии историю философии, видный представитель школы «философского теизма» в русской православной богословской мысли. Последний учебный год в Академии отводился почти полностью на написание студентами кандидатских работ. Однако иноку Алексию целиком посвятить себя занятиям было не суждено. Как первый иподиакон владыки Арсения, он непременно участвовал во всех его службах не только в Лавре, но и, как второго викария Московской епархии, в соборах Московского Кремля, в храме Христа Спасителя и в других московских храмах.

В декабре 1903 года Святейший Синод принял решение о переводе епископа Арсения в Псковскую епархию. В день памяти митрополита Петра, всероссийского чудотворца, во время своего последнего служения в Троицком соборе Лавры, возле раки с мощами Сергия Радонежского, он рукоположил своего ученика в сан иеромонаха. На следующий день, в Чудовом монастыре Московского Кремля иеромонах Алексий совершил свое первое иерейское служение. Затем он выехал в Псков, чтобы участвовать в подготовке встречи вновь назначенного правящего архиерея.

По возвращении в Академию, Алексий последние полгода дорабатывал кандидатскую диссертацию и готовился к выпускным экзаменам. 21 июня 1904 года из рук нового ректора Академии епископа Волоколамского Евдокима (Мещерского) молодой иеромонах получил диплом об окончании Академии и присвоении ему степени кандидата богословских наук с правом на занятие должности по духовному ведомству. И кандидатская работа, и выпускные экзамены по Догматическому, Пастырскому, Нравственному богословию и Церковной археологии оценены были высшим баллом. Как и многие из его сокурсников Алексий подал прошение о направлении на службу в одно из духовных учебных заведений. Пока прошение рассматривалось в Учебном комитете Синода, Алексий выехал по приглашению архиепископа Сергия (Ланина) в Ярославль для участия в традиционном объезде архиереем своей епархии. Во время путешествия по Волге, на одной из стоянок под Рыбинском стало известно, что в ближайшем из сел находится Иоанн Кронштадтский. Алексий отправился к знакомому старцу и пробыл при нем около недели. В дни эти был сделан групповой снимок всех, кто находился с отцом Иоанном. Фотография впоследствии как святыня хранилась Алексием и сопровождала его на всем многотрудном пути церковного служения.

В августе пришло сообщение о назначении иеромонаха Алексия на должность инспектора Псковской семинарии, и он выезжает в Псков. Семинария была относительно небольшой, в ней училось около трехсот человек. Но хлопот и забот у инспектора было предостаточно: фактически на нем лежала вся хозяйственная и воспитательная деятельность. Кроме того, инспектор преподавал в одном из классов Новый завет. За свои труды архимандрит Алексий был награжден в мае 1905 года наперсным крестом и набедренником. Два года инспекторской работы пришлись на время первой русской революции, отголоски которой ощущались и в семинарии, где воспитанники выступали с политическими требованиями, устраивали забастовки и демонстрации. Ситуацию усугублял и обнаружившийся раскол среди преподавателей семинарии, которые подчас забывали о своих служебных обязанностях и в соответствии со своими политическим предпочтениями увлекались предвыборной борьбой и агитацией. Все же инспектору Алексию удавалось, в том числе и, опираясь на поддержку и помощь правящего епископа, в целом сохранять в семинарии порядок и обеспечивать учебный процесс в стенах духовного заведения.

18 сентября 1906 года в Троицком кафедральном соборе г.Пскова епископ Арсений совершил чин возведения иеромонаха Алексия в сан архимандрита. Одновременно ему было дано новое назначение с повышением по служебной лестнице — ректором в Тульскую духовную семинарию. Последующие пять лет архимандрит Алексий проработал под началом тульских архиереев: епископа Лаврентия (Некрасова) и епископа Парфения (Левицкого).

В этот период времени обстановка в стране и в Православной церкви была сложной. В июне 1907 года разогнана была Государственная дума, изменен избирательный закон и тем самым П.А.  Столыпиным свершен государственный переворот. Страну захлестнули патриотическо-монархические манифестации и волна погромов. Власти безжалостно подавляли крестьянские волнения. В Государственной думе шли ожесточенные дебаты вокруг вероисповедных законопроектов, внесенных правительством. Политические партии и общественность призывали к расширению религиозных свобод в России. Набирали популярность проповедники «христианского социализма» и среди них особенно священник Г. Петров. Но… ничем закончились ожидания церковной общественностью реформ в Русской церкви и Поместного собора, созыв которого в очередной раз самодержцем Николаем П был признан «несвоевременным». Прекращена деятельность Предсоборного присутствия, разрабатывавшего документы к церковной реформе. Вместо вынужденного уйти в отставку многолетнего обер-прокурора Святейшего Синода К.П.  Победоносцева, эту государственную должность последовательно замещали А.Д.  Оболенский, А.А.  Ширинский-Шихматов, П.П.  Извольский, С.М.  Лукьянов, В.К.  Саблер (Десятовский).

Для архимандрита Алексия годы работы в Туле были очень плодотворными. Он окончательно сформировался как преподаватель и обогатился опытом общения с воспитанниками и с ученой корпорацией. Ему теперь ведомы были все особенности и тайны ректорской службы. Алексий много ездил по Тульской епархии, имел широкие знакомства среди духовенства и деловые связи в кругах Тульской городской и губернской властных элит. Активно участвовал в проведении епархиальных съездов духовенства, в деятельности административно-церковных управленческих органов, братств и попечительств. Под его началом и при непосредственном участии стали традицией проводимые в Туле торжественные вечера и чтения по случаю тех или иных памятных церковных дат и событий; а также внебогослужебные беседы для прихожан: рабочих и интеллигенции; издание епархиальных газеты и журнала, в которых архимандрит Алексий часто выступал в качестве автора статей на церковно-богословские темы. Приобрел он и первый опыт написания религиозно-назидательной литературы. В частности, к первой годовщине со дня смерти Иоанна Кронштадтского (1909г.) подготовлена им была брошюра о жизни и пастырских трудах горячо им любимого пастыря и проповедника.

После того, как в 1908 году Синод официально разрешил духовным лицам состоять в Союзе русского народа, более тридцати епископов Русской церкви, многие сотни и сотни приходских священников вступили в его ряды. Сильны были позиции монархических организаций и в Тульской губернии, а их представители заседали в губернской думе. Новые политические веяния не обошли стороной и ректора тульской семинарии. По настоянию правящего епископа Алексий принял на себя звание председателя местного отделения Союза русского народа и таким образом на короткий срок возглавил монархическое движение в губернии. Именно в этом качестве он вместе с епископом Парфением в августе 1909 года встречал императора Николая 11 во время его остановки в Туле по пути следования на отдых в Крым. Правда, молодой архимандрит зачастую исполнял и играл представительскую роль на всевозможных мероприятиях Союза, тогда как его организационными делами заправляли политические лидеры.

За пять тульских лет Алексий познакомился с Россией. Как правило, в каникулярное время он стремился посетить наиболее значимые церковные центры. Бывал, а иногда и вместе со своими воспитанниками, в Санкт-Петербурге, Москве, Курске, Орле, Белгороде, Пскове, Новгороде, Оптиной пустыне, Сарове и Дивееве. Как представитель духовно-учебного ведомства Алексий выезжал для участия в работе общероссийских пастырских курсов и монашеских съездов. По сложившейся традиции ежегодно он приезжал в Троице-Сергиеву лавру на день памяти Сергия Радонежского и в Чудов монастырь в Кремле на панихиду по дедушке А.В.  Симанском. В Тулу изредка приезжали близкие — отец, мать, брат Филарет, который после окончания кадетского корпуса вдруг принял решение оставить военную карьеру и поступать в Московскую духовную академию. Иногда посещали его лицейские и университетские товарищи.

Но именно в эти годы архимандрит Алексий не раз переживал внутренний духовный кризис и не однажды был близок к тому, чтобы резко изменить течение своей, казалось бы, благополучной жизни. Хорошо знавший его товарищ обер-прокурора Святейшего Синода А.П.  Рогович настойчиво советовал оставить педагогическую деятельность и ректорскую службу. Предлагал Алексию отправиться на миссионерское служение в Америку или занять место настоятеля церквей при посольствах России в Константинополе, Риме или даже принять место наместника Херсонесского монастыря. Со своими внутренними сомнениями и терзаниями Алексий мог обращаться только к своему духовному наставнику — епископу Арсению. В одном из писем он писал: «дела семинарии меня по-прежнему тяготят, ибо я никогда не чувствовал расположения к педагогической деятельности, а теперь все больше и больше убеждаюсь, что, сколько ни трудись в нашей неустроенной и разнузданной школе, — ничего нельзя сделать и это по временам повергает меня если не в отчаяние, то в глубокое уныние, и отнимает последнюю энергию».

Владыка Арсений, хотя и полагал возможным расставание с духовно-учебной деятельностью, которая, по его мнению, «по настоящим временам ни полезна, ни безопасна», но все же призывал не поддаваться сиюминутным настроениям, тщательно все взвесить, крепиться и молиться. Под влиянием своего аввы Алексий на рубеже 1910-1911гг., в конце концов, внутренне определил для себя, что будет служить там, куда поставило его Церковное священноначалие, и уж если что по воле Божией произойдет, то и будет им воспринято с покорностью.

В самом конце 1910г. изменилось положение покровителя и духовного наставника Алексия Симанского архиепископа Арсения: его перевели на одну из самых обширных по территории и первой по числу храмов и часовен кафедр — Новгородскую. Будучи членом Государственного Совета, архиепископ Арсений активно участвовал в многообразных церковно-административных делах, заседал в Синоде и его учреждениях, возглавлял разработку реформ в духовно-учебных заведениях. Все это вынуждало его постоянно находиться в Санкт-Петербурге, и лишь изредка он мог наезжать в свою епархию. Ему нужен был надежный и верный помощник, человек, на которого он мог бы во всем положиться.

Вполне естественно, что Арсений искал возможность вернуть своего воспитанника под свой омофор. Заручившись поддержкой в Синоде, он сообщает о своем намерении Алексию. В ответ тот написал в письме: «Я счастлив буду, если Господь благословит меня вновь стать под непосредственное Ваше мудрое и дорогое мне руководство. Напрасно и спрашивали меня: с 9 февраля 1902 года я по милости Божией имею Вас своим отцом и с тех пор никого на земле не считаю ближе и дороже Вас. А потому нахожусь всецело в вашей воле. Но к сему прибавляется и то, что я считаю для себя всегда в великое счастье и в великую пользу быть под Вашим руководством: за Вами чувствуешь себя спокойно и надежно, как за каменной стеной. До сего времени все мои шаги в монашестве и служебной жизни совершались при Вашем участии. Господь, видимо, соединил нас крепчайшими духовным узами. И я так счастлив, что видится возможность еще надолго прилепиться к Вам. Я не сомневаюсь, что вы видите, или больше, чувствуете искренность моих слов». (ГА РФ)

6-го октября 1911 года Святейший Синод принял решение о переводе архимандрита Алексия Симанского в Новгородскую семинарию «на таковую же должность», с одновременным назначением его настоятелем монастыря Антония Римлянина. 21 октября Алексий приехал в Новгород, а уже 22 октября совершал свое первое богослужение у мощей преподобного Антония в монастырском соборе Рождества Богородицы. Приобретенный в Тульской семинарии опыт позволил Алексию поддерживать на должной высоте учебную и воспитательную работу на новом месте служения. Не прерывал он и своей преподавательской деятельности. В периоды длительного нахождения архиепископа Арсения по церковным делам в Санкт-Петербурге, ректор выполнял все его поручения по епархии.

В Новгороде архимандрит Алексий не изменил своей привычке знакомиться во всех подробностях с епархией, где ему суждено было трудиться. В летние месяцы 1912 года побывал он в паломнической поездке по ее северным обителям: Тихвин, Череповец, Кириллов, Ферапонтово. По благословению своего архипастыря ездил служить в самые отдаленные уезды Новгородской губернии. С 1911 по 1913 гг. архимандрит Алексий состоял бессменным цензором Новгородских епархиальных ведомостей. Известность и авторитет архимандриту Алексию снискали такие его личные качества, как доброжелательность, обходительность, приветливость и вместе с тем — строгость, рассудительность и опытность в церковно-общественных вопросах. В статье, появившейся в «Тульских епархиальных ведомостях» в 1912 году, так передавалось впечатление от богослужений архимандрита Алексия: «Строгий исполнитель церковных уставов, он всегда умеет обставить богослужение так благолепно, что и всех молящихся заражает своим религиозным экстазом. Все это особенно важно и дорого, потому что почти все молящиеся при его богослужениях — воспитанники семинарии. Они же прислуживают в алтаре, они же чтецы и певцы, из семинаристов составляются два прекрасных хора для пения в праздники. Напевы дивные, с канонархом. Отрадно видеть, с какой любовью, с каким особым вниманием и благоговением каждый воспитанник исполняет возложенное на него послушание. Такое высоко-благоговейное настроение всех служащих и сослужащих передается и всем прочим стоящим в храме ученикам».

Уже спустя год по приезде в Новгород многие и многие видели в Алексии Симанском возможного викария епархии, непосредственного помощника архиепископа Арсения.

В начале 1913 года тогдашний викарный епископ Тихвинский Андроник (Никольский) получил назначение на самостоятельную кафедру в Омск. На освободившуюся вакансию второго викария архиепископ Арсений предложил Святейшему Синоду назначить архимандрита Алексия. 28 марта 1913 года последовал указ Синода «О бытии ректору Новгородской Духовной семинарии архимандриту Алексию епископом Тихвинским, вторым викарием Новгородской епархии».

По желанию архиепископа Арсения хиротония его ученика должна была проходить с особой торжественностью. Новгородский святитель пригласил патриарха Антиохийского и всего Востока Григория 1У (Ходдай), находившегося в тот год в России в связи с празднованием 300-летия Дома Романовых. С ним Арсений был знаком с 1900 года, когда, будучи ректором Московской духовной академии, посетил с паломнической поездкой Ближний Восток, и все эти годы поддерживал тесные письменные сношения. Патриарх прибыл в Старую Руссу, на границу Новгородской епархии днем 25 апреля, на Фоминой неделе. Вся местность, прилегающая к вокзалу, была запружена верующими. На пути к городскому собору шпалерами были выстроены войска с военными оркестрами. После богослужения поезд патриарха медленно двигался по железной дороге, останавливаясь на каждой станции, и постепенно приближаясь к Новгороду. На всех станциях Григорий 1У выходил из своего салона-вагона и приветствовал толпы народа восклицанием по-русски: «Христос воскресе!» и благословлял народ до тех пор, пока поезд не трогался с места. Поздно ночью Антиохийский патриарх прибыл в Новгород, где торжественно встречен был Новгородским владыкой, верующими, духовенством и губернскими властями.

27 апреля во Входо-Иерусалимском соборе Новгорода состоялось наречение архимандрита Алексия во епископа Тихвинского. Таинство хиротонии совершено было на следующий день, 28 апреля, в Софийском соборе Новгородского кремля. Его возглавлял патриарх Григорий 1У при соучастии архиепископа Арсения (Стадницкого), епископа Никона (Рождественского), епископа Псковского Евсевия (Гроздова), епископа Кирилловского Иоанникия (Дьякова) и епископа Гдовского Вениамина (Казанского).

Период с 1913 по 1921гг. викарный епископ Тихвинский находился практически безвыездно в Новгородской епархии. Это было связано с тем, что правящий архиепископ Новгородский Арсений (Стадницкий) большую часть времени пребывал в Санкт-Петербурге, участвуя в деятельности Государственного Совета, Правительствующего Синода и Синодальных учреждений, а позже — в работе Предсоборного Совета, ведшего подготовку к Поместному собору Российской церкви (апрель-июль), и в открывшихся в августе 1917 года заседаниях Поместного Собора.

Епископ Алексий вникал во все епархиальные дела, вел многообразную переписку с приходами, принимал духовенство и мирян из различных уголков епархии, совершал богослужения в кафедральном соборе и выезжал на богослужения в ближние и дальние приходы епархии. Будучи заместителем председателя Новгородского церковно-археологического общества, учрежденного в 1913 году, епископ Алексий содействовал ремонту и реставрации церквей, монастырей, сохранению и изучению храмовой живописи, собиранию и хранению икон, документов и книг. В годы первой мировой войны Новгородская губерния объявлена была на военном положении. Епархиальный дом был передан под лазарет для раненых воинов. Епископ Алексий организовывал патриотическую деятельность епархиальных учреждений, напутствовал воинские подразделения, уходившие на фронт, выступал с патриотическими проповедями, организовывал церковные сборы на нужды семей военнослужащих, призывал верующих оказывать помощь воюющей армии, всемерно сотрудничал с гражданскими, земскими и благотворительными организациями. В декабре 1916 года в Новгороде побывала императрица Александра Федоровна с дочерьми. Во всех поездках по Новгороду их сопровождал епископ Алексий, ставший к тому времени уже первым викарием епархии и одновременно настоятелем Варлаамо-Хутынского монастыря.

Поражения русской армии на фронтах первой мировой войны, развал экономики, все более ощущаемый недостаток в продуктах питания, рост недовольства народных масс тяготами военного времени, крестьянские волнения и забастовочное движение на фабриках и заводах, нежелание и неспособность власти вступить на путь реформирования общества объективно поставили Россию на грань революционного взрыва.

Февральско-мартовские события 1917 года в Петрограде означали крушение самодержавия и установление новой власти в России. 3 марта сформированное из членов Государственной думы Временное правительство опубликовало Декларацию с разъяснением своего политического курса и задач, к разрешению которых оно намеревалось приступить немедленно. Обещались и «религиозные свободы». Однако временно сохранялся прежний порядок государственного управления церковными делами: контроль за деятельностью Российской Православной Церкви по-прежнему возлагался на обер-прокуратуру, а за всеми остальными религиозными объединениями — на департамент духовных дел иностранных исповеданий в министерстве внутренних дел.

Шестого марта Синод обратился с особым посланием к пастве, в котором «верные чада Православной Церкви» призывались к поддержке Временного правительства. Тогда же были приняты к сведению акты об отречении от престола Николая и Михаила Романовых, отменено обязательное упоминание во время церковных служб имени императора и постановлено «возносить моления о благоверном Временном правительстве».

В первые недели после падения самодержавия в Новгород поступали отрывочные сведения о свершившихся в Петрограде событиях. Епископ Алексий не имел никакой связи ни с архиепископом Арсением, ни со Святейшим Синодом. В Новгороде губернатор был отрешен от власти и сформирован был новый орган управления — Комитет общественного спокойствия. 5 марта епископ Алексий выпустил воззвание, которое оглашено было во всех церквах, повсеместно расклеено в виде листовок и воспроизведено во всей губернской периодической печати. В нем он призывал православную паству принять свершившие политические изменения, выполнять законные требования новой власти.

Временное правительство назначило на должность обер-прокурора Святейшего Синода князя В.Н.  Львова. На одном из первых заседаний Синода он объявил об «освобождении» Православной Церкви от былой зависимости от государства, и заявил, что отныне она вправе сама определять форму церковного самоуправления. В конце апреля 1917 года Синод в послании к верующим сообщил о том, что Российская Церковь начинает подготовку Поместного Собора, на котором предполагалось разрешить многообразные вопросы церковной реформы.

Октябрьская революция 1917 года вновь изменила государственный и общественный строй в России. Только недавно провозглашенная Российская Республика уступила место Республике Советов. Среди первых правовых актов Советской власти был декрет «О свободе совести, церковных и религиозных обществах» (Декрет об отделении церкви от государства и школы от церкви). Согласно нему Церковь отделялась от государства, национализировалась бывшая церковная собственность, государственная школа становилась светской, а религиозные общества лишены были прав юридического лица. Первые шаги по реализации декрета начались в феврале-марте 1918 года. Однако вспыхнувшая Гражданская война намного задержала этот процесс как в целом по стране, так и в Новгородской губернии. Ожидаемого большевиками быстрого и относительно безболезненного претворения декрета в жизнь не получилось.

С конца 1918 года в некоторых северных губерниях России отмечались отдельные случаи стихийного вскрытия святых мощей, хранившихся в действующих храмах и монастырях. Власть стремилась придать этим действиям организованный и массовый характер. В циркуляре НКВД, изданном в самом начале 1919 года и направленном в губернские Советы, указывалось, что вскрытие мощей «нельзя считать поруганием свободы совести, и оно не противоречит законам Республики». Зачастую результаты «вскрытия» становились предлогом для закрытия церквей и монастырей, для ареста духовенства и активных мирян. Использовались они и в антирелигиозной устной и печатной пропаганде. В этих условиях патриарх Тихон 17 февраля 1919 года обратился к епархиальным архиереям с доверительным письмом, в котором предлагал «по обстоятельствам времени… устранить всякие поводы к соблазну в отношении святых мощей во всех тех случаях, когда и где признано будет… необходимым и возможным».

С января 1919 года кампания вскрытия святых мощей захватила и Новгородскую губернию. На начало апреля власти наметили публичное вскрытие мощей, находившихся в ряде храмов Новгородской губернии, в том числе и в Софийском соборе Новгорода. Накануне, во исполнение указа патриарха, епископ Алексий вместе с духовенством, не испрашивая разрешения и не уведомляя местные органы власти, осмотрел раки, в которых находились мощи новгородских мучеников.

3 апреля состоялось вскрытие мощей в новгородской Софии. Они выставлены были на всеобщее обозрение в Входо-Иерусалимском соборе Новгородского кремля и по истечении месяца были возвращены на место. Епископ Алексий в губернской газете «Звезда» (1919. 10 апреля. № 92) в статье «Что такое мощи?», опубликованной после проведенного вскрытия, указывал, что «решительно должны отпасть легенды о том, будто в раках заключается что-то искусственное, не имеющее отношение к угодникам. Впрочем, не желающие верить не поверят и самой очевидности…Мы же, служители Церкви и все верующие заветам Христа Спасителя мира, не должны смущаться и не смущаемся никакою силою неверия и бесстрашно должны нести всякие испытания нашей верности Господу Иисусу и Его Божественному учению».

Первоначально власть не предъявляла каких-либо претензий епископу Алексию. Однако в январе 1920 года епископ Алексий и митрополит Арсений неожиданно были арестованы Новгородской ЧК. Им вменялось в вину совершение предварительного, без санкции органов власти, освидетельствования мощей. Спустя некоторое время оба архиерея были выпущены на свободу под поручительство. Пока шло следствие им разрешалось проводить богослужения в храмах Новгорода. В отдельных случаях с санкции губернской ВЧК им разрешался выезд за пределы Новгородской губернии для служения в храмах по просьбам верующих.

1 ноября 1920 года Новгородский ревтрибунал рассмотрел «дело о действиях духовенства в связи с имевшим место в марте прошлого года освидетельствованием мощей в новгородском Софийском соборе, произведенном Советской властью». Сам Алексий в заседаниях Трибунала не признал себя виновным и заявил, что освидетельствование мощей является «делом исключительно церковным». Епископ Алексий и другие клирики за возбуждение, как сказано в приговоре, «несознательных элементов к критике и недовольству распоряжением Советской власти» были приговорены к различным срокам заключения в концлагере — от 2 до 5 лет. Однако, все приговоренные тут же на основании первомайской (1920г.) амнистии были освобождены от наказания.

Спустя два с половиной месяца, в феврале 1921 года, Новгородский Ревтрибунал слушал т.н.  дело Новгородского Епархиального совета. На скамье подсудимых оказались пятнадцать членов Епархиального совета, среди которых были митрополит Арсений и епископ Алексий. Они обвинялись в том, что действовавший до сентября 1920 года Совет присваивал себе судебные, розыскные, карательные, налоговые, организационные и хозяйственные функции, что приводило к «дезорганизации гражданской жизни Новгородской губернии» и нарушало циркуляр Наркомата юстиции от 18 мая 1920 года о прекращении деятельности тех органов церковного управления, которые незаконно присваивают себе права юридических лиц. Трибунал признал вину обвиняемых доказанной, однако, посчитав возможным применить ко всем амнистию, приговорил всех обвиняемых к лишению свободы условно на сроки от 3 до 5 лет. Митрополит Арсений к тому же приговорен был к высылке в Архангельскую область.

Дабы упредить в последующем возможные судебные преследования в отношении епископа Алексия, патриарх Тихон по просьбе митрополита Вениамина 21 февраля 1921 года назначил его первым викарием Петроградской епархии с титулом епископа Ямбургского. Переехав в Петроград, Алексий проживал вначале в доме при Казанском соборе, а потом в Александро-Невской лавре. Постепенно жизнь его нормализовывалась. Однако в апреле того же года судьба послала новые испытания. В Петроград приехал бывший епископ Пензенский Владимир (Путята) с сообщением о якобы уже состоявшемся решении патриарха Тихона и патриаршего Синода о переводе Алексия на Пензенскую кафедру. Владимир, очевидно преследуя какие-то свои корыстные цели, всячески стремился уговорить Алексия покинуть Петроград, обещая при этом свою поддержку на Пензенской кафедре, где в то время буйствовали церковные расколы. В личном письме Алексий просил патриарха Тихона оставить его в должности епископа Ямбургского. Об этом же просил патриарха и митрополит Вениамина (Казанский). В результате перевод не состоялся, и епископ Алексий продолжал оставаться помощником митрополита Вениамина.

Алексий сослужил митрополиту Петроградскому Вениамину, возглавлял служения в храмах Петрограда и в ближайшем пригороде, посещал монастыри, церковно-общественные праздники и события, детские церковные школы. В одном из писем митрополиту Арсению в ноябре 1921 года Алексий сообщал об этом так: «Все служу в разных храмах. 24-го служил в Царском Селе. 26-го в чудном храме убежища артистов, причем любовался удивительной усыпальницей Савиной, могила коей находится под самым престолом. 27-го — в Казанском; 31-го — в Князь-Владимирском Соборе. Теперь, если Бог даст, 7-го я служу на Пекинском подворье; 8-го — в храме св. Архистратига Михаила близ церкви Покрова; 14-го — в Благовещенском храме на Васильевском острове; 21-го в Введенском храме на Петроградской Стороне» .

В течение всего 1921 года епископ Алексий неоднократно предпринимал усилия к тому, чтобы помочь митрополиту Арсению, который направил кассационную жалобу в Верхтрибунал на решения Новгородского Трибунала по его делу. Он обращается за помощью к известному адвокату А.Ф.  Кони и через него, а также некоторых других знакомых людей передает письма с просьбой пересмотреть дело митрополита Арсения А.М.  Горькому, В.И.  Ленину. В результате ссылка митрополита Арсения в Архангельскую область была отменена, и он остался в Новгороде.

Весной 1921 года небывалая засуха охватила наиболее хлебородные районы европейской части России и частично Украины. К осени хлеба было собрано менее половины обычного для этих мест урожая. В тисках надвигающегося голода оказалась территория с населением более 31 млн человек. 23 февраля 1922 года ВЦИК принял Постановление (Декрет) об изъятии из церквей ранее национализированных предметов из золота, серебра и других драгоценных предметов и передачи их в фонд спасения голодающих. Власти предполагали, что это удастся произвести без серьезных эксцессов. Однако в ряде областей страны во время изъятия произошли столкновения между верующими и отрядами милиции. В Москве и в других городах состоялись судебные процессы над православным духовенством. В начале мая 1922 года к судебной ответственности привлечен был и патриарх Тихон.

В Петрограде изъятие церковных ценностей происходило в марте-апреле 1922 года. В некоторых из церквей произошли столкновения между верующими и отрядами милиции. Среди петроградского духовенства сформировалась группа священников, которая выступала в поддержку Декрета и за выдачу всех драгоценных предметов, хранившихся в храмах, в том числе и используемых во время богослужений, а также и за «демократические реформы» в Церкви. Ее представители во главе с протоиереем Александром Введенским выезжали в Москву и по возвращении заявили о том, что патриарх дал им санкцию на формирование временного Высшего церковного управления (ВЦУ) и подготовку Поместного собора. Митрополит Вениамин за раскольнические действия отлучил Введенского. Со стороны обновленцев делались попытки склонить на свою сторону епископа Алексию, привлечь его к участию в работе ВЦУ. Алексий отказался, сославшись на то, что нет на это благословения митрополита Вениамина, и, во-вторых, нет исчерпывающих данных для признания этого учреждения каноническим и действующим с благословения патриарха. Власти, обвиняя митрополита Вениамина в сопротивлении декрету, и тем самым в свершившихся конфликтах в городе в связи с изъятием, настаивали, чтобы митрополит признал необходимость полного изъятия ценностей и одновременно снял ранее наложенное на Введенского отлучение. О ситуации в городе Алексий писал митрополиту Арсению: «Страшно тяжело все эти дни. Вы не можете себе представить, как разрывается все мое существо. Митрополит сегодня ночью увезен куда-то. Продолжаются аресты. Скоро суд, на коем будет повторение того, что было в Москве. Положение грозное» .

В таких трагических обстоятельствах 29 мая 1922 года Алексий вступил в управление Петроградской епархией. Обновленцы требовали от Алексия признания организованного ими ВЦУ и снятия, ранее наложенного митрополитом Вениамином на Введенского, отлучения. Епископ Алексий вынужденно, чтобы охранить, как он писал в одном из своих писем, «безопасность тех многочисленных несчастных, которые стоят у раскрытых могил», пошел на снятие отлучения с протоиерея Введенского. Шестого июля 1922 года по поручению ВЦУ протоиерей В. Красницкий вновь в ультимативной форме потребовал от Алексия безоговорочного признания обновленческого ВЦУ и тем самым возглавить управление Петроградской обновленческой епархией. Алексий ответил отказом и в тот же день подал заявление об отказе от управления епархией. В октябре того же года епископ был арестован по обвинению в «контрреволюционной деятельности», осужден, и выслан на три года в Казахскую АССР. Ссылку он отбывал в г. Каркаралинске Карагандинской области, где постоянно служил в городском храме. В эти годы Алексий вел оживленную переписку с митрополитами Арсением и Сергием (Страгородским) по вопросам бытия Церкви в новых общественно-политических условиях и выработке отношений с государством.

В марте 1926 года епископ Алексий вернулся в Ленинград. Заместитель патриаршего местоблюстителя митрополит Сергий (Страгородский) назначил его управляющим Новгородской епархией с титулом архиепископа Тихвинского, позже — Хутынского. Управление епархией Алексий принял 2 сентября 1926 года.

18 мая 1927 года митрополит Сергий устроил в Москве совещание архиереев по вопросу образования временного патриаршего Синода. В его работе активно участвовал и архиепископ Алексий, который затем был включен в состав Синода. С этого времени Алексий принимал непосредственное участие в деятельности высших церковных органов управления. Весной-летом 1927 года архиепископ Алексий активно участвовал в подготовке текста Декларации об отношении патриаршей церкви к советской власти. 27 июля он подписал ее вместе с Сергием и другими архиереями в полном убеждении, что тем самым выполняет свой долг перед Церковью и ее паствой.

9 апреля 1930 года архиепископу Алексию присвоено право ношения креста на клобуке. В 1932 году, когда 18 мая отмечалось пятилетие со дня учреждения патриаршего Синода, Алексий был возведен в сан митрополита с титулом Старорусского. В августе того же года, когда митрополит Арсений был переведен на Ташкентскую кафедру, Алексий стал титуловаться митрополитом Новгородским. 5-го октября 1933 года после ухода на покой митрополита Ленинградского Серафима (Чичагова), Алексий был переведен на Ленинградскую кафедру. Здесь ему предстояла тяжкая борьба с обновленчеством, которое позже он охарактеризовал следующим образом: «Обновленчество, как таковое, по существу не ересь и даже не раскол, как мы понимаем этот термин во всем его объеме. Оно не более как рабское следование путем ветхозаветного Хама и новозаветного Иуды»

Поскольку Новгородская область входила в состав Ленинградской области, правящему архиерею был усвоен титул «Ленинградский и Новгородский». С этого времени митрополит Алексий занял по старшинству чести второе место в иерархии Русской Православной Церкви после заместителя патриаршего местоблюстителя митрополита Сергия. Митрополит Алексий многое сделал, чтобы сохранить в своей епархии канонический строй церковной жизни и противостоять нападкам и обвинениям обновленцев, а также и тем, кто примыкал к числу «непоминающих» во время богослужений имени митрополита Сергия. В ноябре 1938 года в ознаменование 25-тия архиерейского служения и пятой годовщины пребывания на Ленинградской кафедре митрополит Алексий был награжден правом ношения двух панагий.

На Ленинградской кафедре встретил митрополит Алексий известие о вторжении немецких полчищ на территорию Советского Союза. Уже 26 июня он обратился к своей пастве с патриотическим воззванием «Церковь зовет к защите Родины». 10 августа, находясь в Москве, во время службы в Богоявленском соборе он произнес проповедь, в которой определил свое отношение к начавшейся войне и позицию каждого верного сына Отечества: «Русский человек бесконечно привязан к своему Отечеству, которое для него дороже всех стран мира…Когда Родина в опасности, тогда особенно разгорается в сердце русского человека эта любовь. Он готов отдать все свои силы на защиту ее; он рвется в бой за ее честь, неприкосновенность и целость и проявляет беззаветную храбрость, полное презрение к смерти. Не только как на долг, на священный долг, смотрит он на дело ее защиты, но это есть непреодолимое веление сердца, порыв любви, который он не в силах остановить, который он должен до конца исчерпать» .

Несколько дней спустя Алексий возвращается в Ленинград, а 2 сентября 1941 года вокруг города сомкнулось кольцо блокады. Митрополит остался в осажденном городе и разделил с паствой ужасы блокадных дней. Вначале он проживал в здании Князь-Владимирского собора на Большом проспекте Петроградской стороны, а когда собор был поврежден вражеским обстрелом, перешел жить в кафедральный Никольский собор в центре города. Несмотря на бомбежки и обстрелы в храмах города проходили богослужения. Митрополит проводил литургии и молебны, проповедовал, ободрял и утешал верующих. В будние дни, часто без диакона, сам причащал и читал поминания. Постоянно обращался с патриотическими посланиями к своей пастве. Обращаясь в канун Пасхи 1943 года к пастырям и пастве, находящимся на оккупированной вражескими войсками территории, Алексий призывал: «Продолжайте же братья, подвизаться за веру, за свободу, за честь Родины; всеми мерами, и мужчины, и женщины, помогайте партизанам бороться против врагов, сами вступайте в ряды партизан, проявляйте себя как подлинно Божий , преданный своей Родине и своей вере народ, готовый жизнь свою сделать священной жертвой верности и любви к своей возлюбленной Отчизне, приблизиться через самопожертвование к высшей святой любви по суду Самого небесного Судии: «больше сея любви никтоже имать, да кто душу свою положит за други своя!»

Алексий поддерживал усилия религиозных обществ и верующих по сбору средств в Фонд Обороны. В письме митрополиту Московскому Сергию от 20 мая 1943 года он сообщал: «…во исполнение предложения Вашего Блаженства в ленинградских храмах продолжается сбор на колонну им. Димитрия Донского и в мае сего года переведено всего 1.230.000 рублей. Общая сумма взносов к сему числу равняется 5.451.343 рублям".(…) Всего за 1941–1944 годы в храмах города собрано было более 13 миллионов рублей. Алексий вносил и личные средства в патриотические фонды, а в мае 1944 г. вместе с сестрой А. В. Погожевой передал свою дачу под Ленинградом под детский дом для детей погибших солдат и офицеров. За патриотическую деятельность в дни блокады Алексий вместе с группой ленинградского духовенства 11 ноября 1943 года был награжден медалью «За оборону Ленинграда».

Прорыв ленинградской блокады в январе 1943 года позволил митрополиту Алексию выехать в Ульяновск на встречу с митрополитом Сергием, где в то время располагалась Московская патриархия. В августе Алексий находился в Москве, встречался с митрополитом Киевским и Галицким Николаем (Ярушевичем), который временно осуществлял руководство Московской епархией. В эти дни от властей им поступило предложение о встрече с главой правительства. Связавшись с митрополитом Сергием, иерархи Русской церкви предварительно наметили вопросы, о которых они намеревались говорить.

Четвертого сентября 1943 года вместе с митрополитами Сергием (Страгородским) и Николаем (Ярушевичем) митрополит Алексий участвовал во встрече с председателем СНК СССР И.В.  Сталиным и его заместителем В.М.  Молотовым. В ходе двухчасовой беседы были положительно разрешены просьбы Церкви о проведении Архиерейского собора и избрании патриарха Московского и всея Руси, об открытии церквей и учебных заведений, об издании ежемесячного журнала, об организации свечных заводов и других производств, о предоставлении духовенству права быть избранным в состав исполнительных органов (церковные советы) религиозных обществ, о предоставлении религиозным обществам большей свободы в распоряжении своими денежными средствами, о наведении порядка в деле налогообложения священнослужителей. В ходе встречи Сталин неоднократно говорил, что церковь «может рассчитывать на всестороннюю поддержку правительства во всех вопросах, связанных с ее организационным укреплением и развитием внутри СССР». Митрополит Алексий просил предоставить управляющим епархиями право участвовать в предварительном рассмотрении заявлений верующих об открытии церквей и право поддерживать или отклонять их. В последствии в принятом постановлении Совнаркома «О порядке открытия церквей» (ноябрь 1943г.) эти пункты были учтены. Алексий поднимал вопросы об освобождении священнослужителей, находившихся в тюрьмах, лагерях и ссылках. Сталин обещал, что все обращения будут рассмотрены. И действительно, в 1945–1946 годах немало священнослужителей, у которых закончился срок заключения, были освобождены из лагерей. В конце встречи иерархам был представлен Г.Г.  Карпов, назначенный на должность председателя нового образуемого государственного органа — Совета по делам Русской православной церкви. По мнению Сталина, основной задачей Совета было обеспечить постоянную связь между Совнаркомом Союза ССР и Православной Церковью по вопросам, требующим разрешения правительства.

8-го сентября 1943 года в новом здании Московской патриархии (Чистый пер.,5) состоялся Архиерейский собор Русской православной церкви. Присутствовало девятнадцать иерархов. Главным вопросом повестки дня был вопрос об избрании патриарха Московского и всея Руси. Митрополит Алексий выступил с докладом «Долг христианина перед Церковью и Родиной в переживаемую эпоху Отечественной войны». Затем он же предложил в качестве кандидатуры на патриарший пост митрополита Московского и Коломенского Сергия. Голосование было единодушным.

При Патриархе Московском и всея Руси Сергии был образован Священный Синод в составе шести членов. Митрополит Алексий стал одним из трех его постоянных членов.

По возвращении в Ленинград митрополит Алексий был приглашен в состав Областной комиссии по расследованию зверств и ущерба, нанесенных вражеской оккупацией. Вместе с членами Комиссии он выезжал в освобожденные районы области, в Петергоф и Пушкин.

15-го мая 1944 года в своей резиденции в Чистом переулке от кровоизлияния в мозг скончался Патриарх Сергий. В этот же день Священный Синод в соответствии с завещанием Патриарха Сергия от 12 октября 1941 года назначил на должность Местоблюстителя Патриаршего престола митрополита Ленинградского и Новгородского Алексия. В день прощания с Патриархом Сергием в Богоявленском соборе Патриарший местоблюститель следующими словами выразил свое мнение о жизни и трудах почившего патриарха: «Не только отца лишились мы с кончиною Святейшего Патриарха, мы лишились в нем доброго пастыря и мудрого кормчего корабля церковного. Церковь Православная скорбит об его утрате. Он весь принадлежит Церкви Божией…На короткое время судил ему Господь восприять высокое звание Патриарха Московского и всея Руси, главы Церкви Российской, как бы для того только, чтобы дать ему полноту славы церковной в воздаяние его великих заслуг церковных, и для того, чтобы увенчать его церковные заслуги» .(

28 мая местоблюститель патриаршего престола обратился к пастве со своим первым посланием. В нем он обещал следовать по пути, начертанному Патриархом Сергием. Продолжалась война, и потому Алексий призвал верующих усилить молитвы о победе русского оружия и достойно выполнять свой патриотический долг. Об этом же говорилось и в посланиях Алексия в канун третьей годовщины начала войны. 25 августа 1944 года Местоблюститель выступил с Обращением к духовенству и верующим румынского народа, в котором он приветствовал выход Румынии из войны на стороне фашистской Германии. Месяцем позже он приветствовал экзарха Болгарского митрополита Стефана по случаю вступления Болгарии в Антигитлеровскую коалицию. 24 октября 1944 года газета «Известия» опубликовала письмо Алексия И.В.  Сталину с информацией о патриотической деятельности Церкви в годы войны и о начале всецерковного сбора пожертвований в Фонд помощи детям и семьям бойцов Красной Армии.

Митрополит Алексий в период местоблюстительства, который продолжался 265 дней, считал главным своим делом способствовать всемерному восстановлению жизни Церкви внутри страны.

За период местоблюстительства совершено было 10 епископских рукоположений и два епископа, бывших на покое, получили назначения на кафедры. К осени 1944 года Православная Перковь насчитывала уже 50 правящих архиереев, примерно столько же, сколько было в 1937-1939гг.

По мере продвижения Красной Армии на запад, в освобождаемых районах постепенно воссоздается церковная жизнь. Верующие многих населенных пунктов обращались в местные и центральные органы власти с просьбой об открытии церквей. Митрополит Алексий поддерживал эти просьбы, вступал по ним в переписку с местными властями, с Советом по делам Русской православной церкви. Не хватало священников в действующие или в открываемые церкви. Их подготовкой занялись открытые летом 1944 года в Москве Богословский институт и Пастырские курсы. Его студентам по просьбе митрополита Алексия Комиссия по освобождению от призыва по мобилизации предоставила персональные отсрочки.

По мнению Алексия, избрание Патриарха Московского и всея Руси должно было произойти не на Архиерейском Соборе, как это было в 1943 году, а на Поместном Соборе. После того, как удалось добиться разрешения на его проведение, начинается непосредственная подготовка Собора. С этой целью 21–23 ноября 1944 года был проведен Архиерейский Собор. Выступая с докладом о положении Русской Церкви, Алексий отмечал: «…условия для развития церковной жизни — благоприятны, со стороны правительства нашего мы видим полную поддержку в наших церковных и патриотических начинаниях. За последний год по всему нашему Союзу открыто сверх имеющихся более 200 церквей, все ходатайства об открытии храмов тщательно рассматриваются; дело это продолжается, и будет продолжаться и впредь. Открыт в Москве Богословский институт и Богословско-пастырские курсы; такие же курсы могут быть открываемы и в епархиях, и, таким образом, можно надеяться, что у нас постепенно пополнятся кадры пастырей, которые пойдут на это служение не по принуждению, не по необходимости, а по искреннему влечению к работе на церковной ниве» .

Архиерейский Собор утвердил программу предстоящего Поместного Собора и порядок избрания Патриарха: каждый из епископов от своего имени, клира и паствы епархии должен был назвать имя избранника.

На Поместный Собор, проходивший с 31 января по 2 февраля 1945 года в московском храме Воскресения Христова в Сокольниках, собрался 171 делегат от 89 епархий Русской Церкви. Присутствовали и представители от восьми Православных автокефальных церквей: Александрийской, Антиохийской, Болгарской, Грузинской, Иерусалимской, Константинопольской, Румынской, Сербской. Основными были два вопроса: избрание Патриарха и утверждение «Положения об управлении Русской православной церкви».

Алексий выступил с докладом о патриотической деятельности Церкви в годы Великой Отечественной войны. В заседании Собора, состоявшемся 2 февраля, делегаты единодушно открытым голосованием избрали Патриархом Московским и всея Руси патриаршего местоблюстителя, митрополита Ленинградского и Новгородского Алексия. От имени правительства Г.Г.  Карпов поздравил Алексия с избранием, и по русской традиции трижды расцеловался с ним. В этот момент судьба связала этих двух человек на последующие долгие пятнадцать лет. И в дальнейшем еще не однажды радетели «воинствующего атеизма» припоминали Карпову эти поцелуи, называя их «поцелуями Иуды». В адрес правительства и партийных инстанций поступали письма, в которых они называли Алексия «сторонником кнутофила Филарета», человеком, судимым Советской властью, а его патриотическая деятельность называлась «саморекламой и обманом». Деятельность Совета и Карпова подвергалось критике и уничижению.

Интронизация новоизбранного Патриарха состоялась 4 февраля в Богоявленском кафедральном соборе. В оглашенном тогда же первом послании Алексия к членам Церкви излагалось кредо патриаршего служения: «Патриарх есть живой и одушевленный образ Христа, делом и словом в себе самом наглядно выражающий истину. Задачею его является сохранение в благочестии и святости тех, кого он принял от Бога. Цель его — спасать вверенные ему души. Подвиг его — жить во Христе и для мира быть распятым. Долг патриарха — хранить неизменность и неприкосновенность церковного учения, священных канонов и преданий церковных; охранять вверенную ему Поместную церковь от разделений и расколов; насаждать доброе житие в своей пастве; «иных страхом спасать», иных, по апостолу, «обличать», «запрещать», «да всяко некии спасутся», пример служения Христу и Его Церкви» .

10 апреля 1945 года делегация Русской Церкви во главе с патриархом Алексием была принята в Кремле И.В.  Сталиным и В.М.  Молотовым. Обсуждались вопросы патриотической деятельности Церкви, ее организационного и материального укрепления внутри страны, а также вопросы установления связей с православными церквами Европы и Ближнего Востока.

День Победы, 9 мая 1945 года, совпал со светлыми днями Пасхи Христовой. Во всех храмах Русской Церкви совершались благодарственные молебны и служились панихиды по воинам «на поле брани живот свой положившим». Особое торжество было совершено Патриархом Алексием с сонмом иерархов и множеством духовенства в Богоявленском соборе. 24 июня 1945 года, в день парада победителей на Красной площади среди почетных гостей на трибунах у мавзолея В.И.  Ленина присутствовал Патриарх Алексий и его ближайшие помощники.

Четверть века, более чем кто-либо из русских патриархов, находился во главе Православной Церкви Патриарх Алексий. И время его патриаршества можно разделить на два периода, из которых первый (1945-1957гг.) характеризуется относительной стабильностью церковной жизни, а второй (1959–1970 гг.) — ее угасанием. Водоразделом же между ними является год 1958-й.

В первый период патриаршества Алексия обстановка для Церкви складывалось в целом благополучно.

Открывались храмы: в 1944 г. — 208, 1945г. — 510. К началу 1946 года общее число православных церквей, вместе с ранее действовавшими и вновь открытыми, составило — 10547. В том числе: на Украине — 6007, в РСФСР — 2816, в Белоруссии — 621, в Молдавии — 582, в Прибалтике — 343. В 1958 году их число достигло — 13414.

В пасхальные дни 1946 года, после 25-летнего перерыва, возобновились богослужения в Троице-Сергиевой лавре, а братии монастыря были переданы властями мощи преподобного Сергия Радонежского. Тогда же начались восстановительные, ремонтные и реставрационные работы в Лавре. Особенно широкий размах они приобрели в 1954–1957 годах, когда наместником Лавры был архимандрит Пимен (Извеков). При нем, в частности, сооружены были два придела в трапезном храме преподобного Сергия, восстановлен академический Покровский храм. Общее число монастырей в 1946 году достигло 75, к началу 1958 года их насчитывалось — 69.

Возобновлялась деятельность духовных учебных заведений. В 1946 году при открытии Ленинградской духовной академии Алексий так сформулировал задачи духовной школы: «готовить таких пастырей, которые путем духовного руководства своими пасомыми будут вести верующий народ к осуществлению тех же задач, к каким стремится и правительство, именно — воспитывая в народе любовь к труду, ведя его к нравственному совершенству, возгревая в нем преданность к Родине, к исконным священным традициям родной земли» .

По ходатайствам патриарха к началу 1958 году в Советском Союзе были открыты и действовали две духовные академии и восемь семинарий.

В 1947 году торжественно отмечалось 800-летие Москвы. В ознаменование этой даты, и по просьбе Патриарха Алексия из Кремля в Богоявленский патриарший собор были перенесены мощи святителя Московского Алексия. И в последующее десятилетие по просьбам Патриарха и правящих архиереев в православные храмы из запасников музеев возвращались святые мощи, чудотворные иконы и иные святыни.

Возрождались старые и учреждались новые епархии Русской Церкви. Их число к началу 1958 года составило — 73. Количество же архиереев с 61 человека в 1946 году возросло до 73 в 1958. Всего с 1945 по 1971 год совершено было 129 епископских хиротоний, из которых 59 возглавил патриарх Алексий. Увеличилось и количество приходского духовенства с 9254 человек в 1946 году до 12288 к началу 1958 года.

С 1942 года, после двадцатилетнего перерыва, возобновлено было издание религиозной и церковной литературы. В патриаршество Алексия вышли в свет два издания Библии, Новый Завет с Псалтырью, Типикон, два издания Молитвослова, Требник, Служебник, Минея общая, Часослов, Псалтирь следованная, отдельные издания праздников, богослужебные указания. Издавались ежемесячный орган Русской церкви — Журнал Московской Патриархии (с 1943 г.), ежегодник «Богословские труды» (с 1959 г.), журналы «Вестник русского Западноевропейского Патриаршего экзархата» (с 1950г.), «Православный висник» (на украинском языке; с 1946 г.), «Голос православия» (с 1952 г.). Выпущены были четыре тома «Слов, речей, посланий, обращений» патриарха Алексия, книги «Правда о религии в России» (1942), «Духовное наследие патриарха Сергия» (1947) и другая литература.

В 1945 и 1946 годах были отменены или существенно снижены отдельные налоги на сельское духовенство, существенно облегчались нормы и порядок налогообложения доходов монастырей и предприятий при епархиальных управлениях, а так же и духовенства. Московской патриархии, епархиальным управлениям и приходским общинам предоставлено было право юридического лица в части приобретении транспорта, покупки и строительства домов, производства церковной утвари. Принято было решение не препятствовать церковным общинам производить колокольный звон в городах и селах. Совнаркомам союзных и автономных республик, обл(край)исполкомам предлагалось предусматривать необходимость снабжения строительными материалами приходских общин для ремонта церковных зданий.

В 1948 году для материального обеспечения духовенства и других церковных работников, выходивших за штат на пенсию по старости и болезни, Священный Синод учредил Пенсионный комитет. Его фонды составлялись из пенсионных отчислений епархий.

Государство и коммунистическая партия Советского Союза не проводили каких-либо широких идеологических антирелигиозных и антицерковных мероприятий, и потому увеличивалось количество молящихся в храмах, росло число совершаемых ими обрядов, возрастали доходы Церкви с 180 млн. руб. в 1948 году до 1957 — 667 млн. руб. в 1957 году.

Между Патриархом и председателем Совета по делам Русской православной церкви Г.Г.  Карповым установились хорошие деловые отношения, что помогало разрешать положительно многие и многие просьбы и обращения патриарха, удовлетворять коллективные обращения верующих граждан. Председатель Совета высоко ценил и уважал патриарха, всегда стремился по возможности удовлетворять его просьбы. К примеру, в одной из записок в ЦК КПСС в 1955 году он писал: «Патриарх Алексий продолжал начатое патриархом Сергием дело нормализации отношений между церковью и государством…Возглавляя самую большую и богатую из всех 14 православных автокефальных церквей мира — Русскую церковь, являясь хорошо образованным человеком и обладая способностью говорить с людьми и располагать их к себе, патриарх Алексий имеет большой авторитет среди духовенства и верующих, как в СССР, так и за границей» .

Особое значение в 40-50-х  годах приобретало упорядочение внутрицерковной жизни на территориях, ранее отторгнутых от Советского Союза и оккупированных — Прибалтика, Молдавия, Западная Украина, Западная Белоруссия, а также преодоление многочисленных церковных расколов 20-30-х годов.

6 марта 1945 года в Никольском храме в г. Таллине была ликвидирована так называемая «эстонская схизма», возникшая в 1941 году. Члены Синода Эстонской православной церкви и ее клир принесли покаяние и воссоединились с Русской Православной церковью.

Начиная с 1943 года, после избрания митрополита Сергия патриархом Московским и всея Руси, распадаются обновленческие общины. В патриаршую церковь возвращаются отдельные обновленческие епископы и религиозные общества со своими священниками. В 1944–1945 гг. этот процесс принял необратимый характер, и в ведении обновленческого первоиерарха Александра Введенского оставалось всего лишь несколько десятков общин. В 1946 году после смерти Введенского обновленчество прекратило свое существование.

В 1945 году в западных областях Украины среди униатов начинается движение за воссоединение с Русской церковью. Патриарх Алексий сразу после своего избрания обратился с посланием «Пастырям и верующим греко-католической Церкви, проживающим в западных областях Украинской ССР», выражая радость по поводу воссоединения западных русских земель с Родиной и одновременно сожаление о том, что западные братья остаются «отринутыми от своей Матери — Русской Православной Церкви». Он поддержал Инициативную группу униатского духовенства по воссоединению с Русской церковью, которую возглавил священник Гавриил Костельник. В марте 1946 года в Львове (УССР) состоялся Церковный собор. Его участники, представлявшие униатские приходы на территории Галиции, приняли решение о разрыве унии с Ватиканом, и объявили о воссоединение бывших униатов с Русской православной церковью. 5 апреля 1946 года Алексий принимал делегацию-участников Львовского собора во главе с Г. Костельником. В 1949 году состоялось возвращение в лоно Русской церкви и униатов Закарпатья. В 1945–1949 гг. более трех тысяч бывших униатских храмов были зарегистрированы Советом по делам Русской православной церкви в качестве православных, и их общее число составило на начало 1950г. — 14344.

Под омофор Патриарха возвращались многие из тех, кто отделился от Московской патриархии после опубликования Декларации 1927 года. В частности, епископ Афанасий (Сахаров), имевший особенно высокий авторитет среди оставшихся в живых «непоминающих».

Внимание Патриарха обращено было и к православным приходам, находившимся за пределами Советского Союза. Образуются новые православные приходы и переходят под юрисдикцию Московского патриархата многие из тех, что действовали во Франции, Германии, США, Австрии, Финляндии, Венгрии, Югославии еще с 20-30-х годов. В октябре 1945 года принята в юрисдикцию Московской патриархии Русская Духовная миссия в Китае. В 1948 году в качестве учреждения Московского патриархата возобновила свою деятельность Русская духовная Миссия в Иерусалиме, с 1920 года находившаяся в ведении карловацкого Синода. Тогда же присоединилась к Русской церкви Мукачевская епархия, входившая ранее в состав Сербской церкви.

10 августа 1945 года Патриарх Алексий обратился с посланием к членам так называемой Русской православной церковью за границей. В ответ немалое число архиереев, клириков и мирян карловацкой ориентации восстановили канонические отношения с Московской патриархией. 31 августа 1945 года был принят в молитвенное общение пребывавший в Париже митрополит Серафим (Лукьянов) с его паствой в Западной Европе. В октябре 1945 года в юрисдикцию Московского патриархата вернулась Дальневосточная православная церковь во главе с митрополитом Харбинским и Маньчжурским Мелетием (Зборовским). С 1946 года начались переговоры Московской патриархии о восстановлении церковного единства с Американской церковью (митрополичий округ).

Постоянное внимание Патриарх Алексий уделял межцерковным контактам Русской Церкви, прежде всего с православными и иными христианскими Церквами и организациями Европы и Ближнего Востока.

В октябре 1945 года нормализованы были отношения с Грузинской православной церковью. В январе 1945 года Патриарх посетил с официальным визитом Болгарию и содействовал снятию схизмы с Болгарской церкви. В мае-июне 1945г. впервые за всю историю России патриарх Московский и всея Руси отправился в паломничество на Святую землю, где был принят главами Иерусалимского, Антиохийского и Александрийского патриархатов. Одним из результатов визита стало частичное возвращение Русской церкви имущества Русской духовной миссии. В последствии Алексий посетил еще раз Святую Землю (1960г.), Болгарию, Румынию, Югославию, Грецию и встречался с предстоятелями Грузинской, Сербской, Румынской, Болгарской, Кипрской, Элладской, Константинопольской и Синайской автономной церквей. Посетили СССР для встреч с Патриархом Алексием главы Поместных церквей: Александрийской, Антиохийской, Иерусалимской, Грузинской, Сербской, Румынской, Болгарской, Польской. Развитию взаимосвязей и братских отношений Русской церкви с рядом Поместных православных церквей содействовало открытие в Москве и Одессе подворий и представительств Антиохийской, Болгарской, Александрийской церквей. Представительства и подворья Русской православной церкви были открыты в Бейруте, Александрии, Дамаске, Белграде, Софии и Каире.

В 1946 году для координации международной деятельности Московского патриархата был образован Отдел внешних церковных сношений во главе с митрополитом Николаем (Ярушевичем). Значительный вклад в углубление межцерковных связей Церкви внесла созданная при священном Синоде в 1963 году Комиссия по вопросам христианского единства. Делегации Русской православной церкви принимали участие в Всеправославных Совещаниях Поместных православных церквей (1961, 1963, 1964, 1968) для подготовки Святого и Великого Всеправославного Собора.

В период патриаршества Алексия Русская Православная Церковь даровала автокефалию некоторым Поместным Православным церквам, являвшимся прежде частью Московского патриархата: в 1948 году — Польской православной церкви, в 1951 году — Православной церкви Чехословакии, в 1970 году — Православной церкви в Америке, а в 1957 году — автономию Финляндской церкви.

Первосвятитель Русской церкви внимание уделял и развитию отношений Русской православной церкви с инославными исповеданиями, налаживанию двусторонних и многосторонних диалогов с крупнейшими исповеданиями и религиозными объединениями.

Прежде всего, это относится к отношениям с Римско-Католической церковью. Представители Русской церкви были наблюдателями на всех четырех сессиях Второго Ватиканского собора (1962-1965гг.). Диалог с Ватиканом продолжился на богословских собеседованиях между делегациями Русской и Католической церквей (1967, 1970 гг.). Развивался диалог и осуществлялись взаимные визиты Русской церкви с Древними Восточными церквами (нехалкидонскими), прежде всего с Армянской Апостольской, Коптской, Эфиопской и Сирийской Яковитской церквами. Неофициальные консультации православных и нехалкидонских богословов состоялись в 1964, 1967, 1979 годах.

В эти годы налаживаются связи с Англиканской церковью, делегация которой побывала в Москве еще осенью 1943 года, а ответный визит в Великобританию делегации Русской церкви состоялся в 1945 году. В 1962 году Алексий принимал Архиепископа Кентерберийского д-ра Михаила Рамсея, а в 1964 году состоялась поездка в Великобританию Святейшего патриарха. Собеседования между богословами обеих Церквей состоялись в 1956, 1958, 1966 годах. В 1958–1960 годах Церкви обменялись делегациями монашествующих.

С 1948 года восстановлены отношения Русской Православной церкви с Церквами Утрехтского Старокатолического Союза. В 50-х годах дружественные отношения развивались с Евангелической церковью Германии (ФРГ), Евангелическо-Лютеранской церковью Финляндии, Евангелическо-Лютеранской церковью Дании, с Церковью Швеции, с другими протестантскими Церквами и исповеданиями в различных станах мира.

В 1948 году в Амстердаме на учредительной 1 Ассамблее был создан Всемирный Совет Церквей (ВСЦ). Русская церковь тогда не вошла в его состав. Однако с 1958 году начинаются первые официальные встречи представителей Русской Церкви и ВСЦ. С 1959 года наблюдатели от Русской Церкви участвовали в работе сессий Центрального комитета ВСЦ. В 1961 году Архиерейский собор одобрил вступление Русской Церкви в ВСЦ. В 1964 году патриарх Алексий посетил штаб-квартиру ВСЦ в Женеве. В 1962 году при ВСЦ было учреждено представительство Русской церкви. Делегации Православной церкви участвовали во всех значительных мероприятиях ВСЦ в 60-х годах. Московский патриархат развивал отношения со многими экуменическими и конфессиональными объединениями и организациями: с Всемирной Лютеранской федерацией, Всемирным Реформатским Альянсом, Всемирным Методистским союзом, с Всемирной студенческой христианской федерацией, с Всеафриканской конференцией Церквей и другими объединениями.

В 1959 году Русская Церковь явилась одним из основателей региональной экуменической организации — Конференции Европейских Церквей. Большой вклад в развитие отношений между европейскими государствами и укрепление международного мира внес митрополит Таллинский и Эстонский Алексий (Ридигер), являвшийся в течение многих лет одним из президентов этой экуменической организации.

С 1956 года начался регулярный обмен делегациями между христианскими церквами в СССР и Национальным Советом Церквей Христа в США (НСЦХ). В нем активно участвовала и Русская Православная церковь. Взаимные визиты делегаций Русской церкви и НСЦХ состоялись в 1956, 1962 и 1963 годах.

Преодоление многочисленных церковных расколов, укрепление положения Церкви в СССР, возрождение связей с православными церквами в Европе и на Ближнем Востоке обусловили в послевоенное десятилетие рост авторитета Русской Церкви в христианском и инославном мире.

В июле 1948 года в Москве торжественно отмечалось 500-летие автокефалии Русской православной церкви. В связи с этими торжествами состоялось Совещание глав и представителей одиннадцати (из 13-ти)  поместных православных церквей. Обсуждены были вопросы: 1. Ватикан и Православная церковь. 2. Об Англиканской иерархии. 3. О церковном календаре. 4. Экуменическое движение и Православная церковь. Совещание единодушно приняло «Обращение к христианам всего мира» с призывом объединить усилия христиан в предотвращении опасности новой мировой войны. Торжественно отмечались юбилеи по случаю 40-летия и 50-летия восстановления патриаршества в России (1958 и 1968 гг.), на которые прибыли делегации от большинства православных автокефальных церквей и от многих других христианских церквей и иных религиозных организаций.

Русская православная церковь в патриаршество Алексия налаживала отношения с нерелигиозными миротворческими организациями и движениями. В 1949 году Алексий поддержал инициативу деятелей культуры ряда стран Европы и мира по созданию Всемирного конгресса сторонников мира. Представитель Русской церкви митрополит Николай (Ярушевич) принимал участие в создании Всемирного Совета Мира (ВСМ) и в его последующей деятельности. Летом 1950 года Церковь присоединилась к Стокгольмскому воззванию Постоянного комитета Всемирного конгресса сторонников мира о запрещении ядерного оружия. В последующем, в 1955 и 1959 годах Русская церковь призывала вместе со сторонниками мира к безусловному запрещению ядерного оружия и выступила в поддержку программы всеобщего и полного ядерного разоружения, обсуждавшийся тогда в ООН. Русская Православная Церковь была в числе учредителей Советского комитета защиты мира (СКЗМ), она непременно участвовала во всех его всесоюзных конференциях в защиту мира. Патриарх Алексий в 1949 году был избран и до конца жизни оставался членом Комитета. В 1961 году в СССР был основан Советский фонд мира. Церковь принимала самое активное участие в деятельности Фонда. Многие представители духовенства и мирян в разных епархиях были членами комитетов по содействию Советскому фонду мира. Церковь в лице видных ее иерархов и клириков участвовала в работе Союза советских обществ дружбы и культурной связи с зарубежными странами (ССОД).

Русская Православная Церковь с середины 50-х годов принимала непосредственное участие в создании христианских организаций и движения в защиту мира. В 1958 году в Праге представители Православной Церкви совместно с делегациями других Церквей и христианскими деятелями из ряда стран приняли совместное решение об учреждении постоянно действующей Христианской Мирной Конференции (ХМК). Представители Русской церкви участвовали во всех трех конгрессах ХМК, в многочисленных конференциях, консультациях и симпозиумах. В 1952 и 1969 годах по приглашению Алексия в Троице-Сергиевой лавре проводились Конференции представителей всех Церквей и религиозных объединений в СССР.

Положение Церкви в советском обществе вплоть до 1958 года определялось теми отношениями с государством, что сложились еще в годы Великой Отечественной войны. Можно утверждать, что до 1953 года обеими сторонами, в общем, соблюдались условия своеобразного конкордата, заключенного в ночь с 4 на 5 сентября 1943 года в Кремле во время встречи И.В.  Сталина с иерархами Церкви.

После смерти Сталина (1953) государственная политика в сфере свободы совести начинает претерпевать изменения. Возглавлявшие союзное правительство в 1953–1958 гг. Г.М.  Маленков и Н.А.  Булганин по существу не вникали в государственно-церковные отношения. И хотя патриарх Алексий встречался и с тем, и с другим и оба обещали положительно отнестись к нуждам Церкви и просьбам патриарха, но каких-либо реальных результатов это не дало. Это объяснялось не только тем, что они не считали церковный вопрос, имеющим государственную важность. Но и тем, что в партийно-государственном аппарате происходила переориентация в отношении религиозного вопроса. Если для Сталина и Молотова в церковной политике не требовалось санкции партийных органов, более того, в отношении с религиозными организациями они всегда выступали от имени Советского государства, то с 1954 годом вопросы церковной политики государства постепенно перемещаются в сферу партийного влияния и увязываются с целями и задачами партийной «антирелигиозной работы». Однако там единого мнения о возможном пути развитии государственно-церковных отношений не было. По крайней мере, можно говорить о двух точках зрения.

О позиции той части партийной элиты, что ориентировалась на силовое регулирование государственно-церковных отношений, на всемерное ограничение деятельности религиозных организаций, можно судить по Постановлению ЦК КПСС «О крупных недостатках в научно-атеистической пропаганде и мерах по ее улучшению» (от 7 июля 1954г.), в котором выражалась тревога по поводу «оживления религии», ее «приспособления» к современным условиям, «расширения и укрепления влияния на население», одновременно содержались призывы к активной борьбе с «религиозными предрассудками и суевериями», к разоблачению «реакционной сущности и вреда религии».

Массовая антиправославная, антирелигиозная кампания на страницах центральной и местной прессы вызвала беспокойство Патриарха. С письмами и устными обращениями не раз он обращался к Карпову, передавал для правительства письма и заявления на эту тему. Как указывал в одной из своих записок в ЦК КПСС Карпов последствия развернувшейся антирелигиозной кампании вылились в административные закрытия церквей, привлечение к административным наказаниям духовенства и верующих, уничтожение «святых» колодцев, хулиганские выходки молодежи в отношении духовенства, сквернословие в храмах, разгромы и поджоги храмов и молитвенных домов. Все эти проблемы обсуждались на одном из заседаний Синода в августе 1954г.

Председатели Совета по делам Русской православной церкви и Совета по делам религиозных культов Карпов Г.Г.  и И.В.  Полянский, стремясь остановить администрирование в отношении религиозных организаций и верующих, писали в ЦК КПСС: «Многие центральные и местные газеты, особенно «Комсомольская правда», ленинградская «Смена», «Калининская правда», «Литературная газета», и другие сбились на широкую, невыдержанную антицерковную, антипоповскую пропаганду, стали злоупотреблять сказками, карикатурами, пословицами. Этими ошибками и извращениями приведены в движение не тысячи, а миллионы населения нашего Советского Союза, которые из-за этих ошибок делают провокационные выводы. Делают такие выводы и отдельные церковные руководители в странах народной демократии. Поставлены в затруднительное положение те руководящие представители религиозных центров в СССР, которые ежедневно принимают почти все приезжающие в страну иностранные делегации, и те церковные лица, которые выезжают за границу».

Оппоненты такой позиции в партийно-государственном аппарате осуждали администрирование в отношении верующих и религиозных обществ, выступали за регулирование государственно-церковных отношений не с позиции идеологических постулатов, а с позиции права. Эти идеи нашли отражение в другом Постановлении ЦК КПСС «Об ошибках в проведении научно-атеистической пропаганды среди населения» (от 10 ноября 1954г.). Этот документ вызвал положительный отклик у Патриарха Алексия, приславшего в Совет по делам Русской православной церкви свою и Синода благодарность в адрес Советского правительства. В Постановлении патриарха и Синода по поводу Постановления ЦК от 12 ноября 1954 г. говорилось: «Священный Синод Русской Православной Церкви, с удовлетворением ознакомившись с постановлением ЦК КПСС от 10 ноября, в котором даются указания о должном отношении к духовенству и религиозным чувствам верующих, считают своим долгом просить председателя Совета выразить признательность нашему правительству за его неизменное благожелательное отношение к православной церкви» (ГА РФ). Постановление было зачитано в храмах, в духовных академиях и семинариях.

После ХХ съезда КПСС (1956г.), осудившего культ личности Сталина, из мест заключения и ссылок возвращаются сотни и тысячи амнистированных и реабилитированных граждан. Среди них много было православных верующих и священнослужителей. Возобновляются богослужения в Троицком соборе Александро-Невской лавры, возрастает число заявлений верующих граждан об открытии дополнительных православных церквей, не чинилось особых препятствий действующим без официальной регистрации религиозным обществам. Власти публично обещали расширение религиозных свобод, удовлетворение различных просьб религиозных организаций. В этой новой духовной атмосфере общества патриарх Алексий обращался в Совет с заявлениями о решении ряда насущных вопросов, касавшихся жизнедеятельности Церкви. Среди них были и такие: предоставление Церкви и православным приходам прав юридического лица; открытие дополнительных церквей, монастырей и духовных учебных заведений; передача для нужд издательской деятельности Церкви одной из государственных типографий, а также комплекса зданий Донского монастыря для организации там Православного духовного центра.

Возможность дальнейшего укрепление положения Церкви патриарх Алексий связывал с реформами, осуществлявшимися Н.С.  Хрущевым, и потому он просил Карпова организовать встречу с главой правительства. Такая встреча состоялась 17 мая 1958 года. В ходе ее Алексий изложил основные просьбы и пожелания Церкви, в том числе об открытии храмов, ускорении ремонта в Троице-Сергиевой лавре, передаче Патриархии одной из типографий для расширения ее издательской деятельности. Одновременно Алексий, приведя примеры грубой и оскорбительной для верующих антирелигиозной пропаганды на страницах массовых изданий, требовал их устранения. У патриарха сложилось впечатление, что глава государства благожелательно настроен в отношении Русской церкви, положительно воспринял ее просьбы, и что в самое ближайшее время они будут исполнены.

Однако на самом деле в партийных и советских органах отношение к религиозным вопросам было весьма противоречивым. В те же майские дни в аппарате ЦК КПСС завершалась подготовка специального постановления, в котором ставилась задача усилить научно-атеистическую пропаганду, придав ей при этом характер «наступательности» и «разоблачительности». Это свидетельствовало о том, что верх одерживала та часть партийно-государственного аппарата, что ориентировалась в церковной политике на методы администрирования и принуждения. К осени 1958 года определены были и направления этой политики: экономическое и организационное ослабление Церкви, правовое ее ущемление.

В сентябре 1958 года Патриарх Алексий находился на отдыхе в своей резиденции под Одессой. По поручению правительства его посетил Г.Г.  Карпов. Патриарх интересовался, какие предприняты меры по его обращениям к властям. Из состоявшегося разговора следовало, что ожидать практического выполнения его просьб не приходится, власть под всякого рода отговорками отказывалась делать даже то, что обещала. И вместе с тем, от Алексия потребовали согласия на массовое закрытие церквей, монастырей (в том числе и Киево-Печерской лавры), церковных учебных заведений, епархий. Разговор получился столь острым, что в какую-то минуту Алексий даже заявил о готовности уйти «на покой», лишь бы не делать того, что от него требовали. Карпов доложил в ЦК КПСС о характере состоявшегося разговора и настроении патриарха. Он предложил воздержаться от поспешных решений и действий в отношении Православной Церкви, поскольку это неминуемо приведет к непредсказуемым последствиям. Но председателя Совета, хотя и выслушали, но мнение его и предупреждение не были учтены.

4 октября на заседании Секретариата ЦК КПСС была принята специальная записка «О недостатках научно-атеистической пропаганды», в которой констатировались «активизация церковников и сектантов», массовое нарушение религиозными организациями законодательства о культах, факты «антисоветской» и «антиобщественной» деятельности групп верующих, поддержка «сектантов и церковников со стороны империалистических сил, осуществляющих идеологическую диверсию против стран социалистического лагеря». Среди «виноватых» в столь катастрофическом, по мнению ЦК КПСС, положении названы были Совет по делам Русской православной церкви и Совет по делам религиозных культов. В частности, в их адрес записали: «Многие факты из деятельности Советов по делам Русской православной церкви и религиозных культов при СМ СССР и их уполномоченных на местах свидетельствуют о том, что они плохо осуществляют свои функции, иногда идут на поводу духовенства, поддерживают их необоснованные требования, своевременно не информируют партийные и советские органы о деятельности служителей церкви, религиозных сект и общин».

16 октября 1958 года Совет Министров СССР принял два специальных постановления, касавшиеся непосредственно Русской православной церкви: «О монастырях» и «О налоговом обложении доходов предприятий епархиальных управлений, а также доходов монастырей». Ими предусматривалось сокращение числа действующих монастырей и скитов, запрещение использования в них наемного труда и сокращение ранее используемых ими земельных угодий; повышение ставок налога с земельных участков, находящихся в пользовании монастырей, а также отмена ранее установленных для монастырей льгот по налогу со строений и земельной ренте. Одновременно резко увеличивалась отпускная цена на свечи, что столь же резко увеличивало размеры взимаемого с доходов свечных мастерских налога

Патриарх и его окружение расценили эти шаги правительства, как ничем не спровоцированное наступление на Церковь, ставящее ее в бедственное экономическое положение. На патриархию обрушился поток писем и телеграмм от духовенства и верующих, в которых они сообщали, что из-за отсутствия у них средств местные власти грозят закрытием церквей и монастырей. Патриарх распорядился, пока у Церкви есть деньги, переводить их тем монастырям и церквам, чье положение было особенно отчаянным. Алексий информирует Карпова о складывающейся катастрофической ситуации вокруг ряда монастырей и сотен приходов, направляет в Совет десятки коллективных заявлений и жалоб верующих, настаивает на разъяснении причин и обстоятельств, вызвавших такие действия правительства. Отдельно Алексий передает в Совет личное письмо и записку на имя Хрущева, и просит о новой встрече с ним.

Карпов информировал Хрущева о ситуации в Церкви, передавал ему письменные обращения патриарха и его просьбу о встрече. Однако Хрущев от нее отказывался, поручив Совету по делам Русской православной церкви проверить изложенные в обращениях факты.

17 сентября 1959 года Карпов пригласил митрополита Николая (Ярушевича) в Совет (патриарх был болен) и сообщил, что обращения патриарха рассмотрены. Карпов заявил, что тревоги патриарха в основном напрасны и зачастую он имеет искаженные сведения с мест, и что практически ничего предосудительного со стороны властей в отношении православных общин, за единичными случаями, выявлено не было. Здесь же было сказано, что прессе даны указания не допускать оскорбительных выпадов в адрес Церкви, а также оскорбления чувств верующих. Алексий остался не удовлетворенным подобного рода ответом и продолжал настаивать на личной встрече с Хрущевым. В ноябре Карпов запрашивает от патриарха перечень проблем, которые тот хотел бы обговорить с Хрущевым. В письме Карпову Алексий указывает на следующие из них: необоснованные закрытия церквей и монастырей, административные насилия над духовенством и верующими, ограничения в приеме в духовные учебные заведения, закрытие ряда епархий, публикация в газетах оскорбительных для Церкви и верующих граждан материалов. Патриарх особо подчеркивает, что, «ставя эти вопросы, мы отнюдь не жалуемся ни на кого в частности, а только констатируем факты крайнего возбуждения церковных кругов всеми этими новыми, сравнительно с недавним прошлым, явлениями, дающими не только здесь, у нас, но даже за границей, повод — говорить ни больше, ни меньше, как о гонении на Церковь или во всяком случае о изменении отношения нашей государственной Власти к Церкви» .

В начале декабря 1959 года Патриарха Алексия, митрополита Николая (Ярушевича) и управляющего делами Московской патриархии протоиерея Н.Ф.  Колчицкого пригласили в Совет. Карпов сообщил, что по поручению правительства, Совет рассмотрел обращения Церкви и что он не видит никаких «гонений на Церковь», и что научно-атеистическая пропаганда ведется в соответствии с законом, а имеющиеся отдельные неправомерные поступки уполномоченных Совета на местах будут исправлены. Таким образом, практика администрирования в отношении православных приходов продолжалась.

22 января 1960 года состоялась последняя встреча Патриарха Алексия с Карповым. Она произошла спустя десять дней после принятия ЦК КПСС постановления «О мерах по ликвидации нарушений духовенством советского законодательства о культах». Карпов предлагал Церкви устранить массовые нарушения советского законодательства о религиозных культах, которые, по мнению властей, заключались в следующем: благотворительная деятельность, финансовая поддержка «слабых» приходов и монастырей, выпады в проповедях приходского духовенства против атеистов, бесконтрольное использование в широких размерах государственной собственности (культовые и иные здания, земельные угодья), нарушение духовенством законов при совершении ремонтов и строительстве культовых зданий, при проведении хозяйственной деятельности.

Карпов во время встреч с Патриархом, как и в этот последний раз, не мог посвящать Алексия во все сложности своих взаимоотношений с партийными и государственными органами власти, говорить о предпринимаемых им мерах в защиту Церкви. Только сегодня из рассекречиваемых архивов мы видим, сколь жесткому прессингу со стороны власти подвергался председатель Совета по делам Русской православной церкви и сколь отчаянно он пытался бороться с развертывающимся наступлением на Церковь. Он не принимал этого курса и стремился предотвратить конфликт между государством и Церковью, что, естественно, не нравилось властям. Карпов всегда отстаивал Алексия. Так, в записке в ЦК КПСС в январе 1960 года, он писал: «Патриарх вполне лоялен по отношению к власти, всегда и не только в официальных заявлениях, но и в своем окружении говорит искренне и восторженно о правительстве и о тов. Хрущеве. Патриарх недостаточно проявляет интерес к заграничной работе, но принимает и здесь все наши рекомендации…Будучи более 55 лет священнослужителем, патриарх, в тех случаях, когда остро задеваются интересы церкви, пробует защищаться….Начиная с января 1959 года патриарх стал очень возбужден и как он говорит, «до болезненности расстроен», ссылаясь на фельетоны местной печати о нравственности и поведении духовенства и на административные действия по отношению к церкви со стороны некоторых местных советских органов и отдельных областных уполномоченных Совета, называя в своих письмах эти действия «жандармскими» .

Патриарх стремился доступными ему средствами привлечь внимание советской общественности к бедственному положению Церкви. В феврале 1960 года на заседании Конференции советской общественности за разоружение Алексий в своем выступлении говорил об исторических заслугах Православной Церкви и о том, что она сегодня несправедливо «испытывает нападки и порицания». Власть восприняла выступление Патриарха как «антисоветское», и это сыграло роковую роль в судьбе Карпова. В феврале 1960 года он был освобожден от должности председателя Совета по делам Русской православной церкви и отправлен на пенсию.

Практическая реализация Постановления ЦК КПСС от 13.01.1960 г. стала задачей нового председателя Совета по делам Русской православной церкви В.А.  Куроедова. Первая встреча с ним патриарха Алексия произошла 11 марта 1960 года. Патриарх приводил многочисленные примеры административного давления на православные общины и монастыри, произвола местных властей в отношении духовенства и верующих, требовал предпринять действенные меры по их устранению. Но в ответ он слышал, что подобные факты единичны, и что в государственной политике по отношению к Церкви ничего не изменяется.

Год 1960-й открыл череду долгих лет, когда новое руководство Совета последовательно и методично «исправляло ошибки» предшественников, «ликвидировало» нарушения (зачастую мнимые) духовенством законодательства о культах. Этой теме были посвящены регулярно собираемые всесоюзные совещания уполномоченных Совета. Уже первое из них, в апреле 1960 года, все положительное, что с таким трудом было достигнуто в государственно-церковных отношениях, начиная с 1943 года, объявлялось «деформацией церковной политики социалистического государства», «неправильной политической и тактической линией», приведшей к укреплению религии и церкви, созданию благоприятных условий для пропаганды «реакционной» идеологии, для деятельности многочисленных «тайных и явных врагов советской власти». Весь прежний курс государства в «религиозном вопросе» обличался как проявление «сталинизма» и тем самым общество отбрасывалось к авторитарным традициям 30-х годов, а религиозные объединения лишались возможности пользоваться даже элементарными, общепризнанными нормами «буржуазной» свободы совести.

Линия государства на изменение правового положения Русской Церкви, определившаяся в 1958–1960 гг., имела свое продолжение и в последующие годы. 16 марта 1961 года Совет Министров утвердил постановление «Об усилении контроля за выполнением законодательства о культах». В апреле 1961 года, опираясь на это постановление, Совет по делам Русской православной церкви принял «Инструкцию по применению законодательства о культах». В обоих документах в качестве одной из главных задач государства признавалась необходимость восстановления прав исполнительных прав исполнительных органов церковных обществ в части ведения финансово-хозяйственной деятельности в соответствии с законодательством о культах. На практике это означало отстранение от всей финансово-хозяйственной деятельности прихода настоятеля храма и всего приходского духовенства, превращение духовенства в «наемных работников». Этого нельзя было сделать без изменения ряда пунктов «Положения об управлении Русской православной церковью».

В.А.  Куроедов, как бы подготавливая патриарха к неизбежным изменениям, во время неоднократных встреч с ним сосредотачивал внимание на проблемах финансово-хозяйственной деятельности приходов и духовенства. Раз за разом Алексия приглашают в Совет и настойчиво требуют внести соответствующие изменения в Положение об управлении Церковью. Патриарх Алексий каждый раз стремился уйти от обсуждения данного вопроса. Во время одной из встреч с Куроедовым, пытаясь ещё хоть как-то оттянуть принятие вынужденного решения, патриарх просит дать ему письменное указание о необходимости подобных решений. Куроедов дает его: «Совет по делам Русской православной церкви при Совете Министров СССР доводит до Вашего сведения, что Совет Министров СССР постановлением от 16 марта 1961 года указал на необходимость восстановления прав исполнительных органов церковных общин в части ведения финансово-хозяйственной деятельности в соответствии с законодательством о культах» .

Собравшийся 18 апреля на свое заседание Синод, заслушав сообщение патриарха, принял постановление, в котором разграничивались обязанности клира и настоятеля прихода, с одной стороны, и исполнительных органов — с другой. О его содержании информировались все правящие архиереи. Окончательное разрешение вопроса выносилось на обсуждение Архиерейского собора. Он состоялся 18 июля 1961 года в Троице-Сергиевой лавре. Доклад «Об изменениях в «Положении об управлении Русской православной церковью» сделал архиепископ Тульский и Белевский Пимен (Извеков), ближайший в то время помощник патриарха Алексия. В выступлении митрополита Пимена упор делался на обоснованности и своевременности нововведений. Делались ссылки на то, что еще в начале ХХ века вопрос о реформе церковно-приходской жизни включал в себя и требование более широкого привлечения мирян в дела церковно-приходского управления. Докладчик изложил и точку зрения патриарха Алексия: «Святейший патриарх Алексий в своей речи указал, что одной из главных забот наших является упорядочение в приходах нашей церкви приходской жизни. Его Святейшество обратил внимание на непорядки и нестроение в церковной жизни, вызываемые нарушением со стороны клира советских законов, касающихся религиозных объединений и в частности строгого разграничения прав и обязанностей членов клира и приходских исполнительных органов».

Все выступавшие в прениях и большинство участников Собора поддержали позицию Патриарха, считая ненормальным тот факт, что настоятели храмов сосредоточили в своих руках всю полноту власти в решении хозяйственных и финансовых дел общины, отстранив от этого исполнительные органы. Единодушно Собор принял решение о внесении изменений в IV раздел «Положения об управлении Русской православной церковью» в соответствие с которыми отныне руководство хозяйственно-финансовой жизни прихода должен осуществлять исполнительный орган приходской общины верующих, тогда как на настоятеля и священников прихода возлагается духовное руководство прихожанами (ЖМП. 1961. № 8).

На соборе одобрено было и решение Синода от 30 марта 1961 года о вступлении Русской церкви в ВСЦ. Патриарх направил от имени Церкви специальное послание на имя Генерального секретаря ВСЦ доктора В.А.  Виссерт-Хуфта.

В октябре 1964 года Н.С.  Хрущев был отстранен от власти и вместе с этим кончился период отечественной истории, получивший название «оттепель». Однако для Русской православной церкви годы эти обернулись временем административного натиска и произвола. К примеру, количество храмов с 1958 по 1964 гг. сократилось с 13324 до 7873; количество монастырей с 63 до 18; количество учебных духовных заведений с 10 до 5.

В декабре 1965 года Совет Министров СССР принял решение о преобразовании Совета по делам Русской православной церкви и Совета по делам религиозных культов в единый орган — Совет по делам религий при СМ СССР. Его возглавил В.А.  Куроедов.

В последующие годы, вплоть до кончины патриарха Алексия, Церковь не подвергалась жестким репрессивным мерам воздействия. Государство (как институт власти), хотя и продолжало находиться под определяющим влиянием компартии и ее идеологических, в том числе атеистических, установок, но не выступало инициатором атеистических («антирелигиозных») кампаний. Прекратилась практика массового закрытия церквей, монастырей, духовных учебных учреждений, административных гонений против духовенства и церковного актива. Начиная со второй половины 60-х годов, Церковь медленно преодолевала последствия церковной политики Хрущева.

В середине 60-х годов резко изменяется состав епископата Русской Церкви. Сокращается число архиереев, родившихся в ХIХ веке и хиротонисанных во епископы в довоенные и военные годы. На смену им приходят архиереи, родившиеся в ХХ веке и хиротонисанные в послевоенные годы. Одним из ближайших помощников патриарха Алексия становится митрополит Таллинский и Эстонский Алексий (Ридигер), ставший в декабре 1964 года постоянным членом Священного Синода и управляющим делами Московской патриархии.

После праздника Сретения, 15 февраля 1970 года, Патриарх Алексий перенес инфаркт. После болезни он находился в загородной резиденции в Переделкино. При нем неотлучно оставался его личный секретарь Д.А.  Остапов. 17 апреля 1970 года, в ночь под Лазареву субботу, Алексий скончался. Погребение состоялось 21 апреля в храме всех святых в земле Российской просиявших под Успенским собором Троице-Сергиевой лавры.

Сочинения: Митрополит Филарет о господствующих в современном нравственно-правовом сознании понятиях // Вера и Церковь. 1905. 1-У;  Слова, речи, послания, обращения, доклады, статьи. Т.1–4.--М., 1948–1964; Житие митрополита Алексия, святителя Московского и всея Руси // ЖМП. 1978. № 2.

Источники: Акты Святейшего Тихона, Патриарха Московского и всея России, позднейшие документы и переписка о каноническом преемстве высшей церковной власти. 1917–1943 / Сост. М.Е.  Губонин. — М., 1994; Вениамин (Федченков), митрополит. На рубеже двух эпох. — М., 1994; «Видно не испили мы до дна всю чашу положенных нам испытаний» / Публ. док. М.И.  Одинцова // Исторический архив. 2000. № 1; Государство и церковь в годы войны. Докладные записки председателей Совета по делам Русской православной церкви и Совета по делам религиозных культов при СНК СССР. 1945 / Публ. М.И.  Одинцова // Исторический архив. 1995. № 4; Григорий (Чуков), архиепископ Ленинград в дни Великой Отечественной войны. — ЖМП. 1944. № 10; Деяния Совещания глав и представителей автокефальных православных церквей в связи с празднованием 500-летия автокефалии Русской православной церкви. 8.–18.У11.1948г. Т.1,2.  — М.,1948; Добрынин М. 50-тие епископского служения Святейшего патриарха Алексия. ЖМП. 1963. № 5, 6; Елевферий (Богоявленский) Неделя в патриархии. Впечатления и наблюдения от поездки в Москву.- Париж,1933; Журнал Московской патриархии. 1931–1935 и 1943–19823. Систематический библиографический указатель. Сост. И.Н.  Судоса. — М.,1984. Т. 1–3.  Машинопись; «Журнал Московской патриархии» — 1944, № 12; 1945, № 2; 1957, № 11; 1961, № 8; 1970, № 6; Законодательство о религиозных культах. — М., 1969; За сотрудничество и мир между народами. Конференция представителей всех религий в СССР. Загорск, июль 1969г. — М.,1972; И.В.  Сталин: «Церковь может рассчитывать на всестороннюю поддержку правительства». Публ. док. М.И.  Одинцова // Диспут. 1992. № 3; Казем-Бек А.Л.  Жизнеописание Святейшего патриарха Московского и всея Руси Алексия 1 // Богословские труды. Вып. 34. — М.,1998; Львовский церковный собор. Документы и материалы. 1946–1981. — М.,1982; Мануил (Лемешевский) Каталог русских архиереев за последние 60 лет (1897-1957гг.). Часть 1.- Чебоксары, 1959. Машинопись; Московский патриархат. 1917-1977гг.- М., 1978; Патриарх Сергий и его духовное наследство. — М., 1947; Первосвятитель Русской Церкви (К 80-летию со дня рождения Святейшего патриарха Алексия). // ЖМП. 1957. № 11; Письма и диалоги времен «хрущевской оттепели» (Десять лет из жизни патриарха Алексия). / Публ. М.И.  Одинцова // Отечественные архивы. 1994. № 5; Питирим, епископ Этот день принадлежит Церкви // ЖМП. 1970. № 2; Положение об управлении Русской Православной Церкви. — М., 1945; Правда о религии в России. — М.,1942; «Проявлять бдительность, своевременно пресекать антисоветские выпады духовенства». Доклад председателя Совета по делам Русской православной церкви при СНК СССР В.А.  Куроедова на Всесоюзном совещании уполномоченных. 1960 г. / Публ. М.И.  Одинцова // Исторический архив. 1999. № 2; «Революция и церковь». 1920, № 9–12;  Религиозные организации в СССР накануне и в первые годы Великой Отечественной войны (1938-1943гг.) / Публ. док. М.И.  Одинцова // Отечественные архивы. 1995. № 2; Религиозные организации в ССР в годы Великой Отечественной войны (1943-1945гг.) / Публ. док. М.И.  Одинцова // Отечественные архивы.1995. № 3; Русская Православная Церковь. — М., 1980; Русская православная церковь в советское время (1917-1991гг.): Материалы и документы по истории отношений между государством и церковью. Сост. Г. Штриккер. Кн. 1, 2.- М.,1995; Русская православная церковь и Великая Отечественная война: Сборник церковных документов. — М., 1943; Русская православная церковь: Устройство. Положение. Деятельность. — М., 1958; «Русская православная церковь стала на правильный путь». Докладные записки председателя Совета по делам Русской православной церкви при СНК СССР Г.Г.  Карпова И.В.  Сталину. 1943–1946 гг. / Публ. док. М.И.  Одинцова // Исторический архив. 1994. № 3,4;  Талин В. Духовно-учебная деятельность Святейшего патриарха Алексия // ЖМП. 1962. № 3.

Литература: Алексеев В.А.  Иллюзии и догмы. — М.,1991; Алексеев В.А.  «Штурм небес» отменяется?: Критические очерки по истории борьбы с религией в СССР.- М.,1992; Государственно-церковные отношения в России: Курс лекций. Ч.1,2.-- М.1995; История религий в России. Учебное пособие. — М., 1998; История Русской православной церкви. От восстановления патриаршества до наших дней. Т. 1. 1917–1970.  - СПб.,1997; Краснов-Левитин А. Лихие годы: 1925-1941.- Париж,1977; Левитин-Краснов А., Шавров В. Очерки по истории русской церковной смуты. — М.,1996; На пути к свободе совести. Сб. Ст. — М., 1989; Никонов В. … // ЖМП. 1952. № 3; Одинцов М.И.  Государство и церковь: История взаимоотношений.1917-1938гг. — М., 1991; Его же: Государство и церковь в России: ХХ век.- М., 1994; Религиозные организации в СССР накануне и в годы Великой Отечественной войны 1941-1945гг. — М.,1995; Русские патриархи ХХ века. (Судьбы Отечества и Церкви на страницах архивных документов). — М., 1999; Ему отмерен был библейский срок (Документальная повесть о патриархе Алексии 1. 1877–1970) // Наука и религия. 1999. № 4–7, 9; Остапов А. Святейший патриарх Московский и всея Руси Алексий. Биографический обзор допатриаршего периода жизни и служения. // ЖМП. 1970, № 2; Поспеловский Д.В.  Русская православная церковь в ХХ веке. — М.,1995. Его же: Православная церковь в истории Руси, России и СССР. Учебное пособие. — М., 1996; Религиозные организации Советского Союза в годы Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. Материалы «круглого стола», посвященного 50-летию Победы. 13.04.1995.-- М., 1995; Русская православная церковь. 988–1998. Очерки истории 1917 — 1988 гг. Вып. 2. -М., 1988; Русское православие: вехи истории. — М.,1989; Теплов В. 900 дней в осажденном Ленинграде // ЖМП. 1957. № 11; Филарет, епископ Московские духовные школы под руководством Святейшего патриарха Алексия // ЖМП. 1970. № 2; Цыпин В. История Русской православной церкви. 1917-1997.-М.,1997; Чумаченко Т.А.  Государство, православная церковь, верующие. 1941–1961 гг.-М.,1999; Шабатин И.Н.  Двадцать пять лет первосвятительства Святейшего патриарха Алексия // ЖМП. 1970. № 2; Шкаровский М.В.  Русская православная церковь и советское государство в 1943–1964 гг. От «перемирия» к новой войне. — СПб., 1995. Его же: Петербургская епархия в годы гонений и утрат. 1917-1945.- СПб., 1995; Русская православная церковь при Сталине и Хрущеве (Государственно-церковные отношения в СССР в 1939–1943 годах) — М.,1999.