Всероссийская конференция в РАГСе

Доклад Ю.П. Зуева

ИНСТИТУТ НАУЧНОГО АТЕИЗМА

(1964-1991гг.)

Институт научного атеизма – по-своему уникальное в истории отечественной науки советского периода образование.

Во-первых, - по его организационно-статусному положению:  он был создан в соответствии с постановлением ЦК КПСС, в структуре партийного научного учреждения - Академии общественных наук при ЦК КПСС, его деятельность курировалась Идеологическим отделом ЦК партии.

Во-вторых, - по приданным ему функциям: Институту вменялось руководство и координация всей научной работы в области атеизма, проводимой институтами Академии наук СССР (при том, что сам он не входил в систему Академии), высшими учебными заведениями и учреждениями Министерства культуры СССР.

В-третьих, - по диапазону проблематики исследований: ему поручались организация и осуществление комплексной разработки актуальных проблем научного атеизма. Это последнее и стало, в действительности, его главным делом.

В круг основных направлений исследований Института входили:

- философско-методологические проблемы изучения религии;

- особенности вероучений, социально-этических позиций и деятельности

религиозных организаций в СССР;

- социология и психология религии и атеизма;

- религия и атеизм за рубежом;

- теория и практика атеистического воспитания;

- религия, свободомыслие и атеизм в истории и культуре общества.

Успеху деятельности Института способствовало, во-первых, то, что основу его творческого коллектива изначально составили  переведённые в него специалисты из институтов философии, истории, этнографии АН СССР. С Институтом сотрудничали на условиях совместительства А.И. Клибанов и Д.М. Угринович, а также на внештатной основе такие крупные ученые, как, С.А. Токарев, Ю.А. Левада, , Л.Р. Гордон-Полонская, Григулевич, Кедров, Козаржевский и др. Коллективная работа философов, историков и социологов обеспечивала возможность именно комплексной разработки научных проблем.

Во-вторых, Институту были созданы благоприятные возможности публикации результатов своих исследований.

Основным его изданием являлись «Вопросы научного атеизма», выходившие с 1966г. по 1989г., как правило, двумя выпусками в год, объемом от 17 до 25 печатных листов, тиражом, в среднем, 20 тыс. экземпляров. Всего за этот период вышло 39 выпусков.

Другим важным изданием Института была серия «Научно-атеистическая библиотека», в которой публиковались произведения отечественных и зарубежных историков, философов и политических деятелей XVIII- начала ХХ веков, посвященные вопросам религии, свободомыслия и атеизма.

В издательстве «Мысль» была создана специальная редакция научно-атеистической литературы, готовившая к выпуску, главным образом, труды Института.

Велась значительная информационно-аналитическая работа. С 1968г. по 1990г. выходил Информационный бюллетень Института, периодичностью от четырех до шести номеров в год. В 1989-91гг. издавался бюллетень «Религия в СССР и в современном мире» по материалам зарубежных средств массовой информации.

Совместно с ИНИОН Институт в 1975 - 1991 гг. издавал реферативные сборники в серии «Проблемы религии и атеизма за рубежом». В них публиковались в переводе на русском языке статьи или рефераты крупных работ зарубежных ученых и теологов.

Наконец, Институт в первые годы своей работы имел автономный - в рамках академического - бюджет, что давало ему определенную финансовую самостоятельность.

Институт за 28 лет своей деятельности смог стать признанным и в СССР, и за рубежом центром религиоведческих исследований.

Начальный период научно-исследовательской деятельности Института отмечен двумя важными моментами.

Во-первых, был осуществлен обстоятельный обзор важнейших трудов по вопросам религии и атеизма, вышедших в свет за годы советской власти. Он опубликован в 4-м выпуске ВНА. Тем самым как бы подводился итог предшествовавшего этапа работы в этой области,

Во-вторых, Институт не мог обойти вниманием вопрос о предмете научного атеизм как отрасли науки. В первом же выпуске «Вопросов научного атеизма» ему была посвящена статья саратовского автора Н.А. Горбачева, в которой научный атеизм трактовался как одна из специальных философских наук, предметом которой являются общие закономерности возникновения и эволюции религиозного сознания и процесса формирования научно-материалистического мировоззрения в борьбе с религией. Ему оппонировал болгарский профессор Тодор Стойчев, с точки зрения которого научный атеизм - не философская, а частная наука. Религия в ее специфических аспектах является предметом  исследования таких отраслей науки как социология религии и история религии. (См.: Т. Стойчев. Относительно предмета научного атеизма // Вопросы научного атеизма. Вып.5.- М.,1968.) Близкую к Н.А. Горбачеву позицию занимал заведующий кафедрой истории и теории  атеизма МГУ М.П. Новиков. При этом, он - одним из первых - выдвинул идею о том, что предметом научного атеизма является не только критика религии, но и позитивные аспекты самого атеизма как атрибута научно-материалистического мировоззрения.  Идея позитивного содержания научного атеизма была подхвачена П.К. Курочкиным.

Навязывание религиоведению термина «научный атеизм» отражало целевую идеологическую установку КПСС, состоявшую в том, что конечной задачей и смыслом исследования религии является оптимизация процесса ее преодоления, утверждения в сознании людей материалистического, атеистического мировоззрения. Позднее, уже в конце 1980-х гг., когда давление официальной идеологии существенно ослабло, получила права гражданства очевидная истина, состоящая в том, что наука, объектом исследования которой является религия, есть религиоведение. Атеизм же это атрибут диалектико-материалистического мировоззрения, являющегося методологической основой исследования религии.   

Основное внимание Института было сосредоточено на изучении доктринальных основ, социально-нравственных воззрений  и богослужебно-обрядовой практики религиозных организаций в СССР, а также характера и динамики религиозности населения страны.  

В 1960 -70-е гг. активно разрабатывалась идея модернизации религии. Опираясь на официальные документы духовно-административных центров, публикации в конфессиональных изданиях и т.д., исследователи делали вывод о том, что религиозные организации, прежде всего, Русская православная церковь, под влиянием коренных сдвигов в общественной жизни страны, ее небывалого научного прогресса, оказывающих глубокое воздействие на сознание верующих, стремятся сблизить социальные и нравственные идеалы религии и коммунизма. При этом, модернизация религии рассматривалась, в частности, П.К. Курочкиным, не как выражение ее силы, ее оживления и подъема, но, напротив, как проявление ее закономерного упадка. В то же время модернизация, писал он, «является и своеобразным «протестом» против этого упадка, формой самозащиты религии в период ее глубокого кризиса».  (См.: ВНА. Вып.2. Модернизация религии в современных условиях. – М., 1966. С.19).

Нет оснований подвергать сомнению справедливость тезиса об определенных изменениях в социально-этических позициях части религиозных деятелей в этот период. Что касается РПЦ, то надо иметь в виду следующее. Хотя обновленчество, как организованное движение сошло на нет, однако носители его идей социального прогрессизма не только никуда не исчезли, но в своей значительной части влились в состав клира Патриаршей церкви.  Можно предположить также, что в какой-то мере они (эти изменения) были навеяны католическим «аджорнаменто» (II Ватиканский собор 1962-65гг.). 

Однако опыт последних двух постсоветских десятилетий свидетельствует о том, что положения о закономерном упадке религии и попытках ее модернизации как средстве этому упадку противостоять, не вполне правомерны. Высказывания же в духе «коммунистического христианства» исчезли. И это естественно. Жесткие ограничения религиозной жизни в повседневных условиях «реального социализма», провозглашенная КПСС коммунистическая перспектива, в которой места религии нет вообще, не могли восприниматься как нечто созвучное с христианским социально-нравственным идеалом.

Что касается христианского сектантства, то его исследования, которыми занимались Филимонов, Лялина, Ипатов, Малахова, опирались не только на официальные документы ВСЕХБ, публикации «Братского вестника», но и на более обширную и репрезентативную базу источников, – прежде всего, неподцензурные издания, доверительные беседы с пасторами и рядовыми верующими. Поэтому они более содержательны, конкретны и аргументированы.

Именно в связи с изучением протестантских общин  в 1960-70-е годы в употребление вошло понятие «религиозный экстремизм». Но его содержание в те времена принципиально отличалось от современного. Под религиозным экстремизмом понимались действия верующих, выходившие за дозволенные советским законодательством рамки: детские и молодежные кружки по изучению Библии,  миссионерская и благотворительная деятельность, подпольное печатание и распространение религиозной литературы  и т.д. Подобные деяния подлежали административному или уголовному преследованию. Т.е. религиозный экстремизм того периода (если пользоваться этим термином), был экстремизм обороны, отстаивания верующими естественного пространства своей религиозной жизни. Он не выливался с их стороны в акты насилия, террора.

Второе, что важно отметить. В конце 1970-х гг. предпринимается попытка выстроить типологическую структуру протестантских объединений,  отойти от зачисления их всех в «сектантство». В статье «О содержании понятия «религиозное сектантство» в условиях социалистического общества», опубликованной в 24-м выпуске ВНА,  предлагалось выделять четыре типологические группы. Первые две представляют собой объединения собственно сектантского характера с более или менее ярко выраженным отрицательным отношением к миру, эсхатологической ориентацией вероучения и поведения. К третьей группе отнесены общины с признаками утраты указанных черт и превращения их в своеобразные «оцерковленные секты» - деноминации. И, наконец, объединение четвертого типа - Союз ЕХБ, шагнувший дальше всех по степени оцерковления. Итак, хотя термин «церковь» пока еще не применен ни к одному из протестантских сообществ, принципиальная возможность этого была обозначена.

Что касается ислама, то в силу целого ряда обстоятельств - сравнительно меньшей численности его последователей, периферийности распространения по территории Союза, кадрового дефицита специалистов, в том числе, и в Институте - разработка исламоведческой проблематики велась значительно слабее. Заметным событием стало издание в 1978г. монографии Г.М. Керимова «Шариат и его социальная сущность». Ее десятитысячный тираж разошелся в течение нескольких недель.

Отношение к исламоведческой проблематике серьезно изменилось в связи с резким ростом политической активности мусульманских организаций в странах Ближнего и Среднего Востока, вызванным исламской революцией в Иране в 1979г. Немалую опасность, как выяснилось со временем, несло в себе непосредственное соприкосновение советских военнослужащих с моджахедами в Афганистане, куда были введены наши войска в 1978г. Обеспокоенность государственного руководства вызывала опасность распространения радикальных политических настроений среди мусульманского духовенства и населения в республиках Средней Азии и Кавказа.

В октябре 1979 года в Институте  прошел «круглый стол» на тему: «Актуальные проблемы изучения современного ислама» с участием ученых из Средней Азии, Казахстана, Кавказа, Поволжья. По результатам обсуждения в Идеологический и Международный отделы ЦК были направлены аналитические записки .

В 1983г. вышли в свет два издания, подготовленные Институтом: тематический, 31-й выпуск ВНА «Современный ислам и проблемы атеистического воспитания» и «Ислам в СССР. Особенности процесса секуляризации в республиках советского Востока». В состав авторского коллектива входили, наряду с сотрудниками Института (Керимовым, Башировым, Мавлютовым, Филимоновым) и Института востоковедения АН СССР (Полонская, Ионова) ученые из Казахстана, республик Средней Азии, Азербайджана, Северного Кавказа.

В конце 1980-х гг. возникает тема «ваххабизма». В статье «О так называемом ваххабизме», опубликованной в Информационном бюллетене ИНА (1988г., №20.- С. 26-29.), указывается, что «ваххабизм», появившийся в некоторых районах Таджикистана и Узбекистана, не имеет ничего общего с ваххабизмом в Саудовской Аравии, где он является официальной государственной идеологией, но представляет собой крайне реакционное религиозно-политическое, националистическое течение. Его активисты выступают против социалистического строя, призывают мусульман «освободиться от гнета неверующих», обвиняют лояльно относящихся к советской власти мулл и ишанов в потворстве атеистическому государству и т.п.

В начале 1980-х гг., когда в стране начали появляться миссионеры и адепты «религий нового века», мистических культов, когда в связи с этим в Институт пошли многочисленные запросы от партийно-идеологических работников, пропагандистов атеизма о том, «что это такое» и «как с этим поступать», была создана проблемная группа по исследованию современных форм мистицизма и новых религиозных движений (руководитель – В.Ф. Миловидов). В ее состав вошли религиоведы, культурологи, психологи, представители других научных специальностей. Состоялась целая серия теоретических обсуждений различного формата. Результаты исследований публиковались, в частности,  в «Вопросах научного атеизма».  (См.: вып.32, 38, 39).

Теоретический анализ идеологии и деятельности религиозных организаций в стране дополнялся систематически проводившимися Институтом социологическими исследованиями, что позволяло обеспечивать разносторонность анализа процессов в религиозной жизни. Была создана социологическая лаборатория, преобразованная в 1983г. в отдел.

Базой для проведения социологических исследований служили опорные пункты Института, имевшиеся практически на всей территории СССР. Они представляли собой исследовательские группы из числа преподавателей вузов, работников научно-исследовательских институтов, пропагандистов научного атеизма, действовавшие под руководством территориального партийного органа (Обкома, горкома и т.п.) и Института.

Опорные пункты служили, с одной стороны, каналом профессионального влияния Института на местные кадры, а с другой,- источником социологической информации для него самого. В порядке координации деятельности опорных пунктов в Институте составлялись сводные планы их работы, систематически (если была возможность, ежегодно) проводились совещания, на которых  обсуждались теоретические, методические и организационные вопросы социологических исследований, а также их результаты. Материалы совещаний, результаты наиболее представительных и качественно выполненных исследований публиковались в изданиях Института.  Многие работники опорных пунктов защитили в Институте кандидатские, а некоторые - и докторские диссертации.  

В 1968г. в Пензенской области Институтом было проведено впервые в нашей стране исследование религиозности, репрезентативное в масштабах области. В 1970-е – 80-е годы аналогичные исследования прошли в целом ряде областей и республик Советского Союза. В том числе (под руководством В.Г. Пивоварова, Р.Л. Лопаткина, Л.А. Баширова и др.) - в Ставропольском крае, Дагестане, Чечено-Ингушетии, в районах Узбекистана и Таджикистана, в других регионах страны.

Таким образом, с Институтом связано начало систематически проводимым, репрезентативным для различных регионов, сопоставимым по результатам социологическим исследованиям религиозности в нашей стране.  Удалось осуществить серию повторных исследований на одних и тех же объектах с определенным временным интервалом, что позволяло выявить тенденции, характерные для массового религиозного сознания, изменения отношения населения к религии.

Материалы социологических исследований, проведенных Институтом и его опорными пунктами, дали основание для двух принципиально важных выводов. Во-первых, уровень религиозности населения страны в конце 1960-х – в 1970-е гг. оказался значительно выше, нежели это представлялось до тех пор. Во-вторых, они не давали оснований говорить о религии как «пережитке прошлого».  Исследования конца 1970-х – 1980-х гг. фиксировали стабилизацию уровня религиозности населения, а в отдельных случаях и его рост, формирование нового типа верующих – относительно молодых, социально активных, с достаточно высоким уровнем образования.

Одним из важных направлений в работе Института было изучение религии и религиозных организаций за рубежом, их роли в мировых политических процессах.

В связи с этим Институт развивал творческое взаимодействие со своими зарубежными коллегами. Его ведущие сотрудники участвовали во всемирных и международных философских и социологических конгрессах. Особенно активным и широким было сотрудничество Института с религиоведческими центрами в странах социалистического содружества.

Регулярно проходили научные конференции, на которых обсуждались, как методологические, так и прикладные проблемы религиоведения. Зарубежные коллеги выступали на страницах изданий Института. Был осуществлен целый ряд совместных (двусторонних и многосторонних) изданий.

Всегда актуальной в Институте была тема диалога марксистов и христиан. Его ведущие сотрудники регулярно участвовали во встречах с христианскими религиозными деятелями за рубежом. Проблемам диалога и сотрудничества посвящен целый ряд публикаций советских и зарубежных авторов в «Вопросах научного атеизма», значительная часть монографии В.Д. Тимофеева Религия. Верующие. Жизнь.- М., 1974. Через них красной нитью проходит мысль о том, что политическое сотрудничество и диалог верующих и неверующих во имя консолидации сил в борьбе против ядерной угрозы, за социальную справедливость, демократию являются исторической необходимостью. Существующие между ними мировоззренческие различия не должны препятствовать такому сотрудничеству. Более того, некоторые авторы высказывались за то, чтобы предметом диалога становилась и  мировоззренческая проблематика. По мнению немецкий религиовед из ГДР О. Клора, хотя в основном вопросе философии сближение позиций марксистов и христиан невозможно – а потому чрезмерное увлечение философской полемикой «не всегда оправдано» - поиск того, в какой степени совпадают или могут совпадать марксистские и религиозные ценностные представления, правомерен.

Публикации, посвященные сотрудничеству верующих и неверующих, диалогу марксистов и христиан не только в странах «буржуазного Запада», но и в странах социалистического содружества с неизбежностью вызывали вопрос: а что же у нас?  Что означают запретительные нормы законодательства в отношении религиозных организаций и верующих, неправовые ограничения верующих в поступлении в вузы, продвижении по службе, избрании в депутаты и т.д.?

Хотя в те годы диалог с религиозными деятелями в стенах Института не был возможен, многие из его сотрудников поддерживали личные контакты с представителями духовенства, богословами разных вероисповеданий.

В 1988-90 гг., как только появились первые признаки политической либерализации, допустимости идеологического плюрализма, в Институте прошел ряд встреч с представителями различных конфессий. В мае 1991г. инициатива Института о проведении совместных рабочих встреч-семинаров по проблемам государственно-церковных, межнациональных и межконфессиональных отношений была поддержана Председателем Отдела внешних церковных сношений митрополитом Кириллом.

В деятельности Института весьма значительное место занимала разработка вопросов атеистического воспитания, его содержания, организации, кадрового обеспечения. Собственно, таково было изначальное предназначение  Института. Специально созданная проблемная группа, в которую наряду с его штатными сотрудниками вошли партийные работники разного уровня, пропагандисты, в течение ряда лет занималась теоретической разработкой системы атеистического воспитания.

Занятия данной проблематикой, будучи выполнением «партийного поручения», несомненно, отвечали убеждениям, личной позиции большинства сотрудников Института. Но при этом, во-первых, важно иметь в виду, что они не были враждебно настроены в отношении к религии как таковой и к верующим. Научная добросовестность, исследовательский интерес естественным образом вызывали у них серьезное и уважительное (не зависящее от идеологической конъюнктуры) отношение к предмету своей профессиональной деятельности.

В первом же выпуске ВНА, вышедшем в свет в 1966г., в статье А.Ф. Окулова говорилось: «Мы должны … покончить с примитивным представлением о религии как изобретении обманщиков, которое еще существует в головах некоторых работников и порой служит теоретическим обоснованием порочной практики администрирования в отношении верующих». (ВНА. Вып. 1. М., 1966. С.13).

Что же касается, собственно, атеистической пропаганды – и это, во-вторых, – то он подчеркивал: «Наши задачи позитивны: утверждать научное, материалистическое мировоззрение, тот реальный гуманизм, согласно которому подлинным творцом истории является народ …». (Правда. 02.02.1988.)

Возложенная на Институт функция руководства и координации всей научной работой в области атеизма в стране, естественно, не могла быть осуществлена в полном и буквальном смысле. При Институте был создан Совет по координации научно-исследовательской работы в области атеизма и религии, в состав которого входили, наряду с его ведущими сотрудниками, представители других академических институтов, крупнейших университетов, а также Идеологического отдела ЦК КПСС. На основе сообщений, поступавших от научных учреждений страны, составлялся сводный координационный план исследований в области религии и атеизма. Кроме того, время от времени собирался Объединенный научный совет АН СССР и АОН при ЦК КПСС по координации исследований в области атеизма. Однако, более существенно то, Институт оказывал косвенное влияние на проблематику научных исследований в стране и, в определенной степени, - на их теоретический уровень, приглашая специалистов к сотрудничеству, к участию в проводимых им конференциях, публикуя перечни рекомендуемых тем для исследования, делая обзоры защищенных в стране диссертаций по специальности «научный атеизм», формируя тематику своего основного издания – «Вопросов научного атеизма» и т.д.

Роль Института как ведущего центра теоретической разработки проблем религиоведения возросла с созданием его межреспубликанских филиалов в Киеве (1978г.), Ташкенте и Вильнюсе (не позднее 1982г.). Институт получил возможность, опираясь на сформированные там коллективы специалистов, активизировать и углубить разработку актуальных научных проблем.

Одним из важнейших направлений деятельности Института являлась подготовка кадров высшей квалификации через аспирантуру и докторантуру. В соответствии с порядком, действовавшим в АОН при ЦК КПСС, в аспирантуру Института принимали, главным образом, работников партийных комитетов (обкомов, крайкомов, ЦК компартий союзных республик, горкомов крупных городов). Аспирантура была очной. По ее окончании вопрос о месте работы выпускников (как правило, с повышением) решался Отделом партийных органов ЦК КПСС. Значительная их часть сразу или, некоторое время спустя, переходила на научную или преподавательскую работу. За весь период функционирования Института его аспирантуру окончили более 120 человек, было защищено около 200 кандидатских (включая соискателей) и около 40 докторских диссертаций.

Существенной особенностью организации работы аспирантов было то, что они включались в решение тех научных проблем, которыми был занят Институт. Нередко аспирантам одного года поступления поручалась разработка какой-либо крупной комплексной темы. В рамках постоянно действующего семинара аспиранты и их научные руководители обсуждали концепцию исследования, доклады по основным разделам диссертаций. Итогом такой работы обычно становилась коллективная монография.  

Состоявшаяся в апреле 1988г., в преддверии празднования 1000-летия Крещения Руси, встреча Генерального секретаря ЦК КПСС М.С. Горбачева с постоянными членами Священного Синода РПЦ явилась предвестием важных перемен в вероисповедной политике власти. В Совете по делам религий с участием ряда сотрудников Института начались консультации по разработке принципиальных положений нового закона о свободе совести. В декабре 1988г. в АОН при ЦК КПСС прошел организованный руководством Института «круглый стол» на тему: «Проблемы свободы совести в условиях демократизации советского общества». В нем (вот в этом зале) приняли участие представители почти всех наиболее крупных религиозных организаций страны, в том числе, постоянные члены Священного Синода РПЦ митрополит Ювеналий (Поярков) и архиепископ Кирилл (Гундяев).

Дискуссия развернулась, главным образом, по трем вопросам: о фактическом равенстве верующих и неверующих граждан СССР во всех сферах общественной жизни, о правовом статусе религиозных организаций, о равенстве возможностей атеистической и религиозной пропаганды в условиях провозглашенного в стране плюрализма мнений.

Смелость критических высказываний и предложений участников «круглого стола» и, главное, - несогласованность этого мероприятия с курирующей инстанцией,  вызвали острое недовольство в последней. Директору Института, который незадолго до того опубликовал в журнале «Наука и религия» статью «Переосмысление», получившую резонанс на Западе, спустя некоторое время, было вынесено «замечание» за низкую трудовую дисциплину его сотрудников, а 15 января 1990г. он был освобожден от должности.

С конца 1980-х годов в коллективе Института усиливается желание скорректировать его название. Одновременно шел поиск нового названия основного издания Института – «Вопросов научного атеизма».  Наконец, 4 июля 1991г. был издан приказ за №768, в котором говорилось: «В соответствии с Постановлением ЦК КПСС от 7.03.91г. («О реформе системы научных и учебных заведений КПСС») в целях качественного улучшения содержания научно-исследовательской работы и подготовки кадров высшей квалификации в области религиоведения:

1. Реорганизовать Институт научного атеизма в Институт религиоведения.

2. Назначить директором Института доктора философских наук, профессора Филимонова Э.Г.

Однако Институт с новым названием не просуществовал и года, разделив участь АОН ЦК КПСС, прекратившей деятельность в соответствии с Распоряжением Президента РСФСР от 5 ноября 1991г., №73-рп. В структуре размещенной на ее территории Российской академии управления (РАУ)  Институт религиоведения не предусматривался. В апреле 1992г. его сотрудники были уволены, некоторая их часть перешла в различные подразделения новообразованной академии, остальные – рассеялись по различным учебно-научным и другим заведениям Москвы.

Деятельность Института научного атеизма – Института религиоведения – важный этап в истории отечественного религиоведения. Ее серьезное изучение – не только заслуженная дань уважения современного поколения исследователей к своим предшественникам, но и необходимое условие самопознания.

В течение 28-ми лет существования Института в нем в разное время потрудились около 80 человек, в том числе, более 50 – научных сотрудников. Многие из них, прежде всего, представители старшего поколения, участники Великой Отечественной войны ушли из жизни. Я прошу почтить их память минутой молчания.

Но, к счастью, немало сотрудников Института сегодня в строю, продолжают вести научную или преподавательскую деятельность. Давайте поприветствуем их и пожелаем им здоровья и творческого долголетия.

Спасибо!